Евгения Горская - Незримые нити

— Да я-то здесь при чем? — Володя перевел взгляд на Семена. Взгляд был злым.

— Лариса к тебе недавно приходила! Поздно вечером. Зачем?

— Слушай, я сам обалдел, когда она пришла…

— Зачем она приходила?!

— Хотела, чтобы я попросил у тебя Витькин комп. — Володя говорил неохотно, но, как Наташе показалось, чистую правду. — А я сразу сказал, что ничего у тебя просить не буду. Она побыла минут десять и ушла.

Семен молчал, думал.

— Я до этого Ларису сто лет не видел! Только тебе могло прийти в голову, что я мог!..

— Ладно, пока. — Семен потянул Наташу к лифту и в лифте хмуро спросил: — Он врет, как думаешь?

— Он не врет, — уверенно сказала Наташа.

Семен замолчал и молчал до самой клиники. А когда вылезал из машины, засмеялся появившейся словно ниоткуда женщине в пушистой рыжей шубке, поцеловал даме ручку повыше перчатки и, взяв за локоток, повел к дверям клиники.

На оставшуюся в машине Наташу он не оглянулся.

Проснулась Антонина с еще более мерзким настроением, чем засыпала. Она любила Семена, радовалась походам к нему. Она была уверена, что он один из очень немногих, кто немедленно бросится ей на помощь, если это понадобится.

В Михаиле сомневалась, а в Семене была уверена.

Нестерпимо хотелось позвонить художнице Наташе и предупредить.

Антонина не позвонила, конечно. Она хорошо знала, что в чужую жизнь лезть нельзя даже с самыми лучшими намерениями. Особенно когда об этом не просят.

Еще хотелось сказать Наташе, чтобы перестала бояться за Семена. Никто не пытался его убить, заманивая ложным вызовом.

Но сказать это было невозможно, не сказав главного.

Пустой день следовало чем-то занять, и Антонина принялась за уборку. Пропылесосила квартиру, запустила стиральную машину, отчистила до блеска кухонную плиту.

Телефон зазвонил, когда Антонина доставала стремянку, чтобы протереть плафоны на люстрах. Звонила Оксана.

— Ну как ты? — спросила Антонина.

— Нормально, поправилась, — голос у девушки был звонкий, бодрый. — Спасибо вам за все!

— Не за что, — отмахнулась Антонина.

— Антонина Александровна…

— Да?

— Степа мне рассказал… про Елизавету.

Антонина в этом не сомневалась. Когда-то она тоже все рассказывала Михаилу, а он ей.

— Его посадили за то, что он подписал акты приемки на объекте, где стояла негодная электропроводка. Его просто заставили…

— Заставить невозможно! — мягко перебила Антонина.

— Да, он понимает, он виноват. Но на него сильно давили. Нужно было либо увольняться, либо подписывать.

Антонина одной рукой подвинула стремянку, ставя ее на место.

— Указания шли от городского начальства. Но само начальство со Степой, конечно, дела не имело, разговаривал он с Лизой.

Антонина замерла. Провела рукой по лбу и ухватилась за стремянку. Захотелось сесть на пол.

— Елизавета служила посредником между Степаном и городской властью? — уточнила Антонина.

— Да. Она в мэрии работала. Но на следствии и потом на суде никто из начальства не фигурировал. И Лизка тоже.

Это было понятно и неудивительно. Находят и сажают всегда только стрелочников. Тех, кто успешно осваивает городской бюджет, не трогают.

— Лизка сама Степу нашла, когда он освободился. Она тогда в мэрии уже не работала. Она была… беременная.

— Я знаю, Степан мне говорил.

— В общем, Елизавета стала его уговаривать, чтобы он потребовал свою часть от тех, кто ему оборудование навязывал. У Степы доказательств на них не было, а у Елизаветы были.

— Она толкала Степана на шантаж? — Антонина подошла к дивану, села.

— Да. Но Степа не согласился. — Оксана вздохнула и прошептала в трубку: — Лизка просила его достать пистолет.

— Он достал? — как можно равнодушнее спросила Антонина.

— Нет, конечно! Степа не преступник! — Девушка помолчала и опять тяжело вздохнула. — Но с нужными людьми ее свел. После тюрьмы у него связи были…

Это Антонина понимала.

— Потом Елизавета снова к нему пришла. Это когда ребенка у нее уже не было. Ребенок мертвым родился. Она снова стала его уговаривать получить с начальства деньги, но Степа отказался. Он тогда работу найти не мог, пил сильно, а все равно отказался. А после прихода Елизаветы он пить бросил, поехал в Москву, на работу устроился. Меня встретил. А то, что он когда-то ошибся…

— В этом ничего ужасного нет, — подтвердила Антонина. — Мало кто в жизни не ошибается. На ошибках учатся. Главное, вовремя сделать выводы.

Стиральная машина перешла в режим отжима, затряслась, загудела. Антонина от этого каждый раз начинала опасаться за сохранность собственной квартиры.

Попрощавшись с Оксаной, она бросила телефон рядом с собой.

В голове крутилась старая мудрая мысль. Обычные люди учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих ошибках, а дураков не учит ничто.

Почему-то сейчас Антонина казалась себе большой дурой.

Картину Елизавете надо было отдать. Наташа заехала в мастерскую и к дому подходила с твердым намерением возвратить заказчице картину сегодня же.

На человека, курившего на лестнице, Наташа даже не посмотрела. Курить в подъездах было нельзя, но все курили, и соседи относились к этому с пониманием.

— Где тебя носит с утра пораньше? — весело окликнул Наташу человек.

Он медленно спускался по лестнице, расставив руки. Солнце из подъездного окна светило ему в спину, лица было почти не видно, но не узнать человека Наташа не могла.

— Гарик! — ахнула она.

— Наташенька! — Гарик обнял ее вместе с сумками, заглянул в лицо. — Я соскучился.

В прошлом году он тоже приехал к ней почти с самолета. Оставил у родителей вещи и помчался к Наташе. Только в прошлом году она помнила, что он должен приехать. Тогда она его ждала.

Наташа поерзала, освобождая руки от его объятий, отперла дверь и улыбнулась.

— Проходи.

Гарик за год неуловимо изменился. Наверное, это называется возмужал.

Он смотрел на Наташу и улыбался, и у нее губы тоже сами растягивались в улыбку.

Когда-то им было вместе очень хорошо, и сейчас это было приятно вспоминать.

— Как живешь? — раздеваясь, спросил Гарик.

— Нормально. А ты?

— Скучаю по Москве.

— Возвращайся.

Он не ответил. Чмокнул Наташу в лоб, прошел в комнату и сел на диван.

— Ты надолго? — Наташа не стала садиться рядом. Она отошла к окну и прислонилась к подоконнику.

— На две недели. — Он закинул руки за голову, покачался и вздохнул. — Я хочу взять тебя с собой.

— Это невозможно, Гарик, — улыбнулась Наташа.

— Я понимаю, визу делать долго. И еще надо оформить брак…

— Гарик, это невозможно.

— Почему? — весело удивился он. — Это надо было давно сделать, но лучше поздно, чем никогда.