Анна Данилова - Стану рыжей и мертвой, как ты

— Эх… Жаль, что будуар этот разграбили… Глядишь, хватило бы денег от продажи драгоценностей хотя бы на часть работ.

— Как это разграбили? — Вадим нечаянно выдохнул дым прямо Карташову в лицо. — С чего это вы взяли?

— Да с того и взял. Кто-то из местных наведался уже туда, может, сто, а может, и пятьдесят лет тому назад. Вы же сами видите, что на графине нет ни одного перстня, ни одного ожерелья, ни шкатулки с бриллиантами… На собаке должен был быть медальон с гравировкой «Быстра», а где он? Не знаете? А я вот знаю.

Я почувствовал, как щеки мои начинают гореть. Приехали.

— И где же?

— Да здесь, у нас в городе. Пару дней тому назад к Хорну, ну, вы его знаете, он скупает золото, так вот, к Хорну пришел один человек и принес как раз такой медальон. Да что я говорю, у меня же есть фотография!

И Карташов, суетясь, выудил из кармана своих вытертых на коленях брюк вполне себе нормальный, дорогой телефон и, поискав там, показал нам с Вадимом хорошо знакомую мне золотую вещь.

Ну вот и все! Подарок Тани сработал! Выстрелил! Таким вот удивительным образом круг замкнулся. На мне! Кто бы мог подумать, что и меня втравят в эту историю! Когда-нибудь Хорн расскажет своему приятелю Василию о том, кто именно ему показал медальон. Однако я все же надеялся, что Хорн на то и Хорн, чтобы попусту не болтать языком. Сколько тайн он хранит в своей голове или своих журналах? Все, что касается драгоценностей и денег, не любит лишних слов. Только на это и приходилось надеяться.

Вадим между тем разглядывал фотографию медальона.

— Да, класс! — Он прищелкнул языком. — А что, все вполне себе реально. Да мало ли кто мог забраться туда!

— С одной стороны, это так, но с другой… Вы же поймите, я там за всю свою жизнь излазил все вдоль и поперек. Не могу вот сейчас точно сказать, бывал ли я в спальне графини, ну, то есть в том месте, где находилась спальня, под которой и был будуар. Но я же всю ночь не мог уснуть, разглядывал план усадьбы под лупой, вспоминал… И знаете, к какому выводу я пришел?

— К какому? — улыбнулся Вадим, и по тому, как, каким тоном он это произнес, я понял, что он уже начал уставать от этой темы. — И?..

— Предполагаю, что не так и давно обрушилась стена, обломки которой преградили вход в ее спальню. И конечно, я там бывал раньше! Просто подвал этот, будуар, был замурован новыми половыми досками, вот что я думаю. И сделать это мог только граф Прозоров. Нет, убивать своих женщин он не стал бы, все это дело рук самой Верочки, доведенной до отчаяния графом-изменщиком и решившей уйти из жизни вместе со своей соперницей, взяв с собой свою любимую борзую. Но вот когда оттуда, из подземного будуара, потянуло специфическим запахом и когда он осознал, что произошло, когда увидел, наконец, весь этот ужас и понял, что если об этом узнают, то будет грандиозный скандал, что его могут арестовать, а то и обвинить в убийстве, рыльце-то у него было в пуху… Словом, предполагаю, что он засыпал трупы солью. Вывезти-то он бы сам их не смог, а на слуг — какая надежда?! Разболтают! Ну вот, засыпал солью, чтобы трупы мумифицировались, запер усадьбу, придумав причину своего отъезда, да и отправился за границу. Но в точности все это я могу узнать, если только подниму все архивные документы, письма его соседей…

— А что случилось с усадьбой после? — спросил я. — Граф вернулся?

— А вы бы вернулись? — Карташов резко повернулся и посмотрел на меня как-то странно, презрительно или подозрительно. — Вот вы бы, к примеру, вернулись?

Они уединились в кабинете моего отца, и я, честно говоря, не особо-то заботясь о результате их разговора, поскольку уже принял решение жениться на Тане и сделать ее жизнь безбедной, убивая время, принялся разглядывать гостиную. Поистине, это был настоящий музей красивых, редких и дорогих вещей — на стенах висели полотна известных художников, а старинная мебель была просто заставлена роскошными фарфоровыми безделушками и посудой. Часы, гобелены, какие-то статуи, огромные вазы с букетами живых цветов, воздух, наконец, просто пропитанный запахом старины и богатства. Я не понимал, как вообще можно здесь жить? Время здесь словно остановилось, оно стало мертвым! Нет, я никогда не стану коллекционировать старину, решил я, и единственное, что нас с отцом сможет объединить, это страсть к искусству.

Да, я готов был помогать ему с эскизами его украшений, но не больше. Продолжать же его дело — это не для меня.

Мечтая о Тане, я видел себя глубоко семейным человеком в окружении детей. Пусть я никогда не стану таким богатым и влиятельным, как мой отец, пусть по нашей квартире бегают, сметая все на своем пути, дети, но именно это принесет мне настоящее счастье и свободу. Уж не знаю, откуда во мне обнаружилась эта ясность цели, когда ты точно знаешь, чего хочешь. Оказывается, как важно встретить человека, чтобы все твои жизненные приоритеты поменялись и ты понял наконец, что же самое важное в твоей жизни, чего ты хочешь. Еще недавно я жил своими картинами и видел именно в этом свое предназначение. Возможно, на меня оказывала сильнейшее влияние моя мать, которая видела во мне только художника. Может, я в угоду ей и стал художником, хотя на самом деле был не таким уж и талантливым… Да я растерялся тогда, дожидаясь Таню, когда вдруг понял, что мои картины, может, ничего и не стоят и что я (о, ужас!) не смогу обеспечить нашу семью. Словом, тогда-то я и укрепился в своем решении самым активным, настойчивым образом начать работу в отцовском ювелирном бизнесе.

Я так разволновался, еще не очень ясно представляя себе, насколько могу быть ему полезным, что даже вспотел.

Поначалу за дверями кабинета было относительно тихо, я мог слышать лишь приглушенные голоса. И вот с какого-то момента я слышал уже только голос Тани, она говорила на повышенных тонах, почти кричала!

И тогда я по-настоящему испугался. Да что там у них происходит? Что такого мой отец мог сделать или сказать, чем вывел Таню из себя?!

Вдруг дверь распахнулась, и Таня, прижимая к себе сумку, выбежала из кабинета и бросилась к выходу. Я — за ней. Отец, подумал я, никуда от меня не денется, а вот если я сейчас потеряю Таню, то могу никогда больше и не найти! Да я даже фамилии ее не знаю!

— Подожди, ты куда?

Мы вместе с ней выбежали из квартиры, я поймал Таню на лестнице. Я схватил ее за руку и взглянул на нее — в глазах ее стояли слезы.

— Что он тебе сказал? Что случилось? Таня!

— Да мне в подземном переходе дали бы за это больше, чем твой отец! — горько воскликнула она, качая головой. — Все они одним миром мазаны!

— Постой… Тебе надо успокоиться. Что ты показала ему? Медальон?

— Лева, пожалуйста… Ты все равно ничего в этом не понимаешь, уж не обижайся!