Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

Если говорить о более поздних временах, то, например, Александр II признал четверых детей от Екатерины Долгоруковой. Они имели фамилию Юрьевские и отчество Александрович (два сына) или Александровна (две дочери). И еще под вопросом остается его отцовство в восьми случаях! Если поскрести по сусекам, то от каждого российского императора можно найти немало потомков. Даже ходили слухи, что Анна Ахматова родила сына от Николая II, а не от Николая Гумилева. Балерина Кшесинская не родила, а поэтесса сподобилась. Значит, могло быть родство у Миллеров с российской императорской семьей, причем как со стороны прадеда, так и со стороны прабабки Екатерины Рудольфовны и Николая Рудольфовича.

Но старый Миллер (тот, который Рудольф Карлович) не мог держать ювелирный магазин ни в 1917, ни в 1918 году. Не та обстановка была в Петрограде. Все ювелирные магазины позакрывались, а их владельцы, если остались в России, быстренько переквалифицировались и не высовывались! Все, что можно, было разграблено представителями новой власти. И если бы какой-то дурак и вздумал открыть ювелирный магазин, то недолго оставался бы в живых.

Более того, при той обстановке в Петрограде Сидней Рейли мог купить чью-то дочь за мешок муки или картошки, но не бриллиант! Есть было нечего. В апреле 1918 года Зинаида Гиппиус написала в своем дневнике: «Надо знать: в городе абсолютный голод». Воспоминания людей о тех годах ужасают больше, чем воспоминания о ленинградской блокаде. Ели голубей, грачей, ворон, при этом заградительные отряды на дорогах не пускали в город так называемых мешочников — торговцев продовольствием, которые хотели что-то продать из собственных запасов. Их преследовали как спекулянтов, продукты, естественно, отбирали. Но и сами красноармейцы, призванные защищать народ, занимались мародерством. Во время же блокады люди демонстрировали стойкость, они хотели выжить наперекор врагу, они знали, что другие советские люди сражаются по всем фронтам, чтобы прогнать немцев с нашей земли. Моральный дух был другой. А в послереволюционные годы о духе и стойкости, а тем более едином порыве и массовой взаимопомощи говорить не приходилось. Озлобленность, в частности, вылилась на привилегированные классы, например ювелиров.

Моего собственного деда из камеры смертников выкупили за три мешка картошки, правда, в начале 1920-х годов. Он был офицером русской армии во время Первой мировой войны, с первых дней Гражданской войны воевал в Красной армии. Но это не сыграло никакой роли, когда офицеров русской армии в начале 1920-х годов стали брать в заложники — чтобы расстреливать, если убьют кого-то из большевиков. Дедов брат дружил в городе Луге Ленинградской области, откуда они родом, с главным чекистом и поил его самогоном, который гнал мой прадед. И они все вместе поехали выкупать деда. Не за золото и бриллианты, не за какие-либо деньги, а обменяли на картошку!

Поэтому рассказ Екатерины Рудольфовны про обмен ее бабки на бриллиант показался мне, мягко говоря, не соответствующим действительности. В особенности если в семье было девять детей. Бриллиантом их не накормишь. Скажете, что Миллер думал о будущем? Так до него еще дожить надо было. И жили они в городе, не в деревне, где хоть что-то можно вырастить да в лесах найти или настрелять.

Когда мы приехали в холдинг, Виктория Семеновна с интересом просмотрела запись моей беседы с Екатериной Рудольфовной, отправила интервью на монтаж (туда же отправился и Пашка) и выслушала мои мысли. Потом мы вместе заглянули в Интернет, и Виктория Семеновна вспомнила то, что слышала от своих матери с отцом и дедов с бабками. Все ее предки уже на протяжении трех веков проживают на нашем болоте — с тех пор, как последовали из Москвы за петровским двором. Мои прибыли немного попозже, а те, которые прибыли последними, в любом случае проживали неподалеку — в Гатчине и упомянутой Луге.

— Насколько я знаю, английской королевской семье нужно официальное признание авторитетным судом факта смерти Николая II и всех его детей, то есть прямых потомков, — сказала Виктория Семеновна.

Главный редактор вспомнила, что по английским законам, если владельцы сокровищ, отданных на хранение, умерли, то сокровища переходят наследникам по нисходящей линии. А Николай II еще до своего отречения, в январе 1917 года, отправил в Англию пароход, который выходил с Мурманска. На борту этого парохода в Англию отправились сто пятьдесят ящиков с царским добром, помеченные «Собственность Его Императорского Величества Николая II». Они были отправлены на хранение в подвал одного из замков в Шотландии, который принадлежит английской королевской семье. Об этих ящиках мировой общественности стало известно случайно — от одного французского антиквара. Но вопросы о собственности российской императорской семьи, всплывшей в Англии, стали возникать раньше — после того как Елизавета II несколько раз появлялась в диадеме, которая принадлежала Александре Федоровне, причем была ее личной собственностью. Потом на аукционе «Сотбис» вдруг всплыли яйца Фаберже, которые были не государственной собственностью Российской империи, а личной собственностью Романовых. А в Англии к частной собственности относятся с большим уважением.

Английская королевская семья, конечно, не желает отдавать эти богатства. Наоборот, желает прихватить другие, принадлежавшие их родственникам Романовым, которых их предок Георг V не пустил в Англию. Но Англия — не Россия. Там все-таки стараются действовать по закону. Соответственно, им нужно доказать, что прямых наследников у последней императорской семьи нет и ближайшие законные родственники — они, а не куча ветвей от незаконнорожденных детей русских царей.

Английская королевская семья проявила огромный интерес к обнаружению останков Романовых в Екатеринбурге. Лично Елизавета II примчалась в Россию! До нее ни один из английских монархов нас не жаловал. Государственная комиссия по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Николая II и членов его семьи, была создана правительством России в 1993 году. В 1994 году приехала Елизавета II.

Но, как говорится, воз и ныне там. Никакого официального решения авторитетного суда нет, поэтому Николай II и члены его семьи по английским законам формально считаются живыми, даже несмотря на то, что они не смогли бы дожить до сегодняшнего дня из-за своей человеческой природы, отпущенного природой срока, — если бы их даже не расстреляли в 1918 году. Это заковырки английского, весьма специфического права. Они, так сказать, могут быть живы в своих детях и внуках. И если такие дети и внуки есть, то все сокровища — хранящиеся в Англии и не в Англии — переходят к ним, а не к английской королевской семье.