Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

В этот же период начались проблемы с подвозом в Петроград дров из-за осенней распутицы, а на городских складах не было запасов дров для хлебопекарен — это в дополнение к нерегулярным поставкам муки и отсутствию муки в запасах.

В январе 1918 года национализировали склады частных фирм. Там нашлись запасы мяса, рыбы и еще кое-каких продуктов. На Петроградском железнодорожном узле и в окрестностях города нашлись вагоны с большим количеством различных продуктов, но это количество все равно позволяло продержаться только до весны.

В тот период советская власть еще не контролировала территории, дававшие хлеб, — Украину, Сибирь, Южный Урал, Северный Кавказ, она контролировала только десять процентов территорий, дававших хлеб в Российской империи. В апреле 1918 года норма выдачи хлеба снова сократилась.

— И ваша семейная легенда гласит, что ваш предок в этот период продал дочь за бриллиант?! И держал ювелирный магазин?! Дразнил гусей?

Шурик задумался, потом сказал:

— Мне это не приходило в голову. Это вы сразу обратили внимание на нестыковку. Но ведь в любом случае спросить уже не у кого. Тетя Катя слышала такую же версию, как и я. Все участники событий давно мертвы. Но ведь бриллиант у нас как-то оказался?

Я пожала плечами.

— Смотреть старую лавку поедем? — спросил Шурик.

Я кивнула.

Не могу сказать, что второй из увиденных мною магазинов семьи Миллеров произвел на меня большое впечатление. В том, который служил базой Шурику, ювелирные украшения не предлагались вообще, но выбор предметов антиквариата впечатлял. И выставлялись по-настоящему красивые вещи! Здесь, наоборот, ювелирные изделия являлись основным товаром, как, вероятно, было до революции. Работал оценщик ювелирных изделий, предлагался мелкий ремонт и изготовление ювелирных изделий на заказ. Шурик сказал, что в двух других магазинах ювелирки нет. В третьем посуда, включая дорогую современную, в четвертом, как и на его «базе», — статуэтки, открытки, большие часы, вазы, шкатулки, лампы, картины и отдельно рамы, немного мебели и прочие предметы.

Магазин располагался в старой части Петербурга, минутах в пятнадцати ходьбы от дома Фаберже на Большой Морской. Известно, что семья Фаберже покинула Францию из-за религиозных преследований, и тогда у них была фамилия Фаври. Фаберже они стали в 1825 году, и прародителем «наших» Фаберже считается Густав, который приехал в Петербург учиться ювелирному делу. Он же открыл первый магазин семьи по известному адресу. Это был фешенебельный район — самое место для ювелирных лавок. Знаменитый Карл — это сын Густава.

Миллеры приехали в Россию и с первой, и с второй волной переселенцев. Первые немцы прибыли при Петре Великом, который приглашал иностранных ученых и мастеровых, чтобы они обучали, передавали опыт и знания россиянам, но основная масса приехала при Екатерине Великой. Известно, что при Екатерине население России увеличилось в полтора раза, и Россия стала самым населенным государством в Европе. Желая прирастить страну территориями и увеличить население, правитель-мужчина наверняка развязал бы войну. Великая женщина действовала по-другому — она приглашала иностранцев переселяться в Россию. Она издала манифест «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правам». Таким образом заселялись плохо обжитые районы России. Конечно, сразу поток переселенцев не хлынул. Екатерина приказала напечатать Манифест на четырех языках — русском, немецком, английском и французском, по сто экземпляров на каждом языке и отправить российским дипломатическим агентам за границей.

Но люди все равно не решались на такой отчаянный шаг. Сама-то Екатерина приехала в Россию невестой наследника престола. А простым людям требовались какие-то гарантии, обязательства помощи — чтобы они поняли: в России им будет лучше, чем дома. Екатерина издала «Манифест о даруемых иностранным переселенцам авантажах и привилегиях» и еще несколько указов. Было создано учреждение для защиты их прав — Канцелярия опекунства иностранных переселенцев. Больше всего приехало выходцев с юго-запада Германии.

Они получили невероятные льготы! Считается, что немцев больше всего привлекло освобождение от воинской повинности. Правители немецких земель постоянно воевали между собой, а для этого требовались люди. Поэтому молодым немцам было очень сложно избежать армейской службы. А тут их от нее освобождали! И при этом даровалась свобода вероисповедания и разрешалось строить свои культовые сооружения. Плюс было освобождение от налогов (на разные сроки в городах и сельской местности), организовавшим производство разрешалось торговать беспошлинно, даже вывозить товары за пределы Российской империи.

За три года приехали двадцать три тысячи человек — среди них была одна ветвь семейства Миллеров. Потом один из потомков тех Миллеров, которые приехали при Петре и обосновались в Петербурге, женился на дочери «екатерининских» переселенцев. Они были какими-то очень дальними родственниками, и девушку решили пристроить в столицу, в семью с ювелирным магазином и мастерской.

Не все Миллеры становились ювелирами. Например, в семье Рудольфа Карловича, который продал дочь Тамару за бриллиант, старший сын, которого ювелирное дело не привлекало, ушел на фронт во время Первой мировой войны, воевать за Россию, которую считал своей родиной и где хотел сделать военную карьеру. То есть в первую очередь он хотел делать карьеру, а не родину защищать. Военные в России всегда пользовались уважением, а жалованье было стабильным, в отличие от ювелирного дела. Старший сын видел резкое падение спроса на ювелирные изделия в 1905 году.

В конце концов он карьеру сделал — красным комиссаром. Он быстро сориентировался в меняющейся обстановке. Он не занимал высоких постов, чтобы войти в историю, но выжил и, так сказать, жил и не тужил. Старшая дочь, как уже говорилось, вышла замуж за инженера-путейщика, оказавшегося нужным новой советской власти. Второй сын, продолжатель ювелирных традиций, тоже пристроился. Ведь награбленное нужно было оценивать, а солдаты и матросы, ошалевшие от вседозволенности, ничего не понимали в драгоценных камнях и часто не могли отличить бижутерию от на самом деле ценной вещи.

Я не стала спрашивать, прилипало ли что-то к рукам старшего и второго сыновей Рудольфа Карловича Миллера — таких вопросов не задают. Но если они делились с вышестоящим начальством, то почему бы и нет?

Я спросила: что случилось с самим Рудольфом Карловичем, его супругой и остальными детьми? Ведь их было девять, как говорила мне Екатерина Рудольфовна.