Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

Шурик спросил, что именно говорил отец.

— Он камень мне привез, — вместо ответа сообщила Лиля.

— Какой? — спросил Шурик.

— Прозрачный, — пожала плечами Лиля.

«Она не знает семейную легенду? Или ей не положено как незаконнорожденной дочери? От гражданской жены? Или ее это просто не интересовало?»

Шурик взял листок бумаги и нарисовал камень, явно увеличенного размера, но ему нужно было показать форму и грани.

Лиля кивнула.

— И где сейчас камень? — спросил старший мужчина в семье Миллеров (если не считать отбывшего в Америку).

Лиля оправдала наши подозрения: согласно воле отца, она вложила его ему в руку перед тем, как гроб с телом опустили в землю. Шурик выразился непечатно, правда, очень тихо, себе под нос.

— Что еще он тебе оставил? — спросил Шурик ничего не выражающим тоном.

— Только один камень.

— А кольца? Серьги? Броши?

— Папа всегда дарил мне на день рождения какие-то драгоценности. Но куда мне их носить? Их иногда надевает мама, когда идет на какую-то выставку. Ей папа тоже дарил. Он говорил, что они — наша страховка. Деньги обесцениваются, а камни и золото всегда будут в цене. Мы всегда сможем их продать. Но как можно продать память о папе?

— Вместе с камнем он тебе что-то подарил? — еще раз уточнил Шурик.

— Нет. В тот вечер он принес только камень и просил положить вместе с собой в могилу. В руку вложить. Он показал, как вкладывать. Но я не думала, что будет так сложно вкладывать в мертвую руку — чтобы он зажал камень, и камень не выпал на грудь. Я с трудом справилась. Я рыдала, но сделала все так, как хотел папа. Ты же видел.

«Ах, вот почему присутствующим показались странными твои действия!»

— Если бы я знала, что вижу папу в последний раз!

Лиля опять расплакалась. Я налила ей воды из графина, который стоял на столе, и встретилась взглядом с ее братом. Выражение лица Шурика точно показывало его мнение о сестре: «Идиотка». Но старый Миллер явно знал, что делал. Если он хотел, чтобы проклятый бриллиант ушел из этого мира, он мог или сам каким-то образом от него избавиться, или попросить помощи у Лили.

Кстати, а почему он сам от него не избавился, если уж на то пошло? Ведь его можно было продать, обменять на большое количество его любимых статуэток, на квартиры, дачи, машины? Миллер крутился в этом мире. Он знал людей, к которым можно обратиться для продажи такой вещи. Он знал ее цену. Да, конечно, могли дать по голове, как давали многим старикам в нашем городе и других местах — тем, которые хотели продать старинные вещи, потому что жалкой пенсии не хватает на жизнь. Но Миллер-то был из этих кругов!

Или этот бриллиант нельзя было продать законно? Вообще нельзя продать по каким-то кармическим или подобным законам? Может, мне стоит поискать какую-то настоящую ведьму, которая объяснит суть дела?

Вскоре мы свернули беседу с Лилей и молча проследовали к моей машине.

— Юля, притормози у какого-нибудь супермаркета, я коньяку куплю, — попросил Шурик. Пашка сказал, что ему только пива.

Когда Шурик вернулся в машину, уже отхлебнув коньяка из горла, он спросил, когда я смогу с ним вместе съездить к своим знакомым из МВД для организации эксгумации.

— Завтра. Я созвонюсь с утра с ребятами из Управления, и мне точно скажут, что делать. Только я бы тебе посоветовала вначале подыскать место на каком-то сельском кладбище. Сейчас же многие хоронят родственников в области, а не в городе. Цены-то в разы отличаются. Насколько я понимаю, ты не хочешь снова закапывать на Борисоглебском?

— В Новгородской области похороню. Там родственники со стороны матери. Я знаю, где могила бабки и деда. И тетка еще жива. Меня в детстве отец летом туда отправлял. Там без проблем. Мне главное — его здесь откопать. Ты права: скажу, что не хочу осквернения могилы этими некромантами и самоубийцами. Кстати, еще чье-то согласие потребуется? В смысле из родственников?

— Не думаю. С первой женой твоей отец был разведен, твоя мать умерла раньше его, на Саломее он женат не был. Из ныне живущих законных детей, кроме тебя, есть один, а он в Америке, на похороны не прилетал. Лиля…

— Она признанная, хотя и от гражданской жены.

— Наверное, твоего желания будет достаточно. В крайнем случае убедишь Лилю — отцу не дают покоя и все в таком роде. Я ей съемку до монтажа покажу. Там в самом деле толпы. Да, кстати, а где собираются хоронить Рудика и Костю?

Шурик сказал, что Константина Екатерина Рудольфовна собирается подхоранивать к его отцу и, соответственно, своему умершему мужу. Насчет Рудольфа Шурик не знал.

— А к отцу можно? — спросил он. — Если отца мы все-таки оставим?

— В ту же могилу? Нет. Надо место рядом покупать. А если вместо твоего отца похоронить Рудольфа… наверное, да. Вы же официально покупали участок.

— А урну можно подхоронить? — спросил Шурик. — Юля, я сейчас подумал, что если я отца перевезу в Новгородскую область, Нина Константиновна с Саломеей меня живьем сожрут. И они же участвовали в оплате. Нет, все-таки оставлю здесь. Камень заберу, а потом опять закопаю. А урну с прахом Рудика — к отцу.

— Какая урна?! Труп проходит по уголовному делу. Кремация в таком случае запрещена.

Шурик сказал, что Екатерина Рудольфовна как раз собиралась сына кремировать. Я пояснила, что в таком случае требуется специальное разрешение.

— Кто его дает? — спросил Шурик.

Я ответила, что вначале нужно обратиться к следователю. Возможно, придется дойти до заместителя прокурора города. По каждому случаю решение принимается отдельно. Как криминальный репортер, я знаю, что ситуации случаются разные. Нередко бывает, что нужно уточнить причину смерти покойного, например, после того, как открылись новые обстоятельства дела. И сотрудники соответствующих органов понимают, в каких случаях такие обстоятельства могут открыться.

— В случае моих родственников его в принципе можно получить?

— Думаю, да. Дело понятное. Откапывать навряд ли придется для новых экспертиз. Хотя… Шурик, я не знаю. И не тебе же этим заниматься? Ты собираешься заниматься их похоронами?

— Да я даже материально не собираюсь участвовать. Я оплатил треть отцовских похорон. Хотя можно было все сделать гораздо дешевле. Он же хотел, чтобы его подхоронили к нашим предкам. Но Нина Константиновна с Саломеей просто с катушек съехали! Я обалдел от такой ревности к моей матери. Она давно умерла, а оказалось, что эти две бабы успокоиться не могут. Мне отец говорил, что больше всех любил мою мать. Вероятно, они это знали или чувствовали. Хотя Саломею я не понимаю. Ладно Нина Константиновна — отец от нее ушел к моей матери. Но с Саломеей он познакомился через несколько лет после ее смерти! И любимым ребенком моего отца была Лилька!