Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Старшая Дашкова раскладывала пасьянс, что делала крайне редко, так как абсолютно не верила в предсказания. Даже рок древнегреческих трагедий ее не убеждал. Она считала, что все мы сами кузнецы своего и чужого счастья или несчастья.

— Знаешь, девочка, мне впервые захотелось задать тебе вопрос. Она сделала паузу, налила чаю, шурша очередной юбкой, присела к столу. По звуку, издаваемому юбочной тканью, я пыталась угадать ее настроение. Когда-то она сама учила нас шуршать, шелестеть и кружить юбками так, чтобы их движение было так же уникально как запах духов. Это была часть запаха женщины.

К сожалению, мне не удалось овладеть уникальным искусством походки под шелест собственных юбок, я в основном, носила брюки. Духи мне обычно дарил Артём. Меня вполне устраивало, что через свой гайморитный нос, он способен отличить запах тех духов, которые мне дарил.

— Так в чем вопрос, — пауза явно затянулась и все сцена напоминала эпизод из последнего куска спектакля, когда все сказано, и можно только с достоинством и глубоким пониманием ждать закрытия занавеса.

— Как ты относишься к Алисе? — «А.В.» никогда не интересовало чужое мнение о ее родственниках. Что касается нас, молодняка, то мы даже не пытались открывать рот, чтобы оценивать слова, произнесенные «А.В.». И вдруг такой «подарок».

— Что я могу думать о вашей старшей любимой внучке? Я специально подчеркнула, что Алиса — единственная кого «А.В.» любит. Я же её видела последний раз, когда она «шурша шелками и туманами» продефилировала по двору в сторону дома.

— Нет, я имею в виду, что сказал Артём после общения с Алисой?

— Ничего, — я решила не высказывать нелицеприятное мнение мужа о любимой девочке «А.В.».

— Я знаю, что в театр свой он её брать не хочет. Боится, — «А.В.» засмеялась. — Думает, что я стану руководить и им.

— Боюсь вас огорчить Александра Владиславовна, но Артёмом может руководить только он сам.

— Понимаю. Меня интересует совсем другое. Я считаю, что Алиса должна работать сначала на эстраде, а после.… Об этом потом. Она должна одна суметь заполнить сцену. У неё есть харизма. Но для этого нужно придумать целый концерт, где бы она пела, играла, изображая разных знаменитых людей.

— Таких программ немало, — я удивилась банальности придумки «А.В.».

— Ты не поняла. Она умеет петь и говорить на разные голоса и это не просто подражание, она как бы становится этим человеком. Алиса — это они.

По моему разумению бабушка сошла с ума на почве карьеры внучки. Я видела разных эстрадников, которые легко переходили от одного образа к другому и «превращались» в этих персонажей, конечно с некоторым воображением зрителя и допуском для артиста.

Не успела я пренебрежительно подумать о пустой затее старшей Дашковой, как в дверях появилась… Марлен Дитрих и её голосом, в её манере и стиле заговорила, после села за рояль, (походка тоже была от оригинала) запела «Куда ушли все те цветы».

Не успела я прийти в себя, буквально через минуту — это уже был Пётр Лещенко, именно мужчина — кумир далеких 30-х годов и голос тот же, после появились иностранные артисты и, они тоже были похожи как две капли воды и голосом и ростом и внешностью и повадками. Я видела когда-то номер, с мгновенным переодеванием А.Райкина. Там были маски и комические образы. Но за ними всё равно проглядывал сам артист Аркадий Райкин. В показах же Алисы, была какая-то загадка. Она становилась этими людьми с их биографиями, взглядами глаз и походкой.

«А.В.» победоносно посмотрела на меня.

— Да… — Только сумела вымолвить я потрясённо. А что дальше.

— Я не случайно её отправила на столько лет. Я ещё в детстве заметила странное качество девочки не просто перевоплощаться, а становиться. Играя с куклами, она изображала всех нас, но это был не маленький ребёнок, картавящий слова взрослых. Я стала наблюдать и приняла решение. Я продала все драгоценности и отправила Алису сначала учиться пению, а после заграницу к знаменитым драматическим артистам и цирковым. Она писала жуткие письма. Несколько раз пыталась покончить с собой. Тогда я уезжала к ней, приводила ее в чувство и, она продолжала занятия.

— Мы никогда не замечали ваших отлучек, — удивилась я.

— Я говорила, что еду в санаторий или ложусь в больницу на обследование.

— Что вы хотите от меня? — Я правда была готова помочь такому яркому дарованию.

— Поговори с Артёмом. Пусть он напишет ей тексты песен по-русски и несколько впечатляющих монологов. Расскажи ему о том, что ты видела. Я знаю — ты опишешь увиденное действо во всех красках, а он верит только тебе.

— Хорошо. Можно, я задам один вопрос? — Я вся сжалась, боясь, что меня сейчас пошлют куда подальше.

— Ты, про Саню? — «А.В.» загрустила и зевнула. — Её удел помогать Алисе. Во всём. И подбирать материал и держать форму и не давать тосковать и сопровождать везде. Ты, конечно, считаешь, что я зверь, который выбрал любимицу и кладу на закланье вторую девочку, ни в чём не повинную. Это не так. Саша наделена качествами, которые тоже мало у кого есть. Она умеет нести в себе горести, радости помогать другим. Это её стезя. Всё, что я могла я сказала. И никогда не слушай никаких сплетен о взаимоотношении сестёр. Все врут. Они очень любят друг друга и готовы на все, чтобы их тандем состоялся.

«А.В.» поднялась и еще раз повторила свою просьбу.

Я вышла из подъезда вовсе не окрыленная ее словами. Зная Артёма, я легко представила, сколько мне придется затратить сил, чтобы его уломать. История про любящих сестричек меня совсем не убедил. Я боялась, что помогая Алисе, которую совсем не знала как человека, я угроблю Санину жизнь.

Во время разговора с «А.В.» я не слышала ни звука. То ли никого не было в квартире, то ли девушки затаились в задних комнатах и не смели мешать бабушке, обрабатывать сговорчивую соседку — подружку.

Я ждала Артёма с нетерпением, словно у нас намечалось первое свидание. Муж пришел после записи на ТВ, усталый и тихий. Я постаралась поскорее накрыть на стол, не произнеся ни слова.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — Артём весело подмигнул мне.

— Почему ты так решил? — Я сделала самое наивное выражение лица, какое смогла.

— Обычно, ты начинаешь говорить прямо с порога. Такой тихой ты была только два раза.

— И когда? — я начала закипать. Я побаивалась иронии Артёма, как впрочем, все, кто с ним общался.

— Когда ты делала мне предложение и когда нас расписывали, — Артём поцеловал мне ладонь, увидев обиженное выражение моего лица.

— Ты хочешь сказать, что я тебя уволокла под венец силой? — Я собралась выйти из кухни.

— Меня нельзя заставить сделать что-либо против моей воли, ты же знаешь. Но, лёгкий прессинг с твоей стороны был. Так, что тебя взволновало сегодня.