Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

— …сплетничают.

— Ну что вы? Так вот, мне очень интересно, о чём был ваш первый опус, который поднял Алису Дашкову на небесную высоту?

— Так вы попросили Мару, она отвечает за кассеты, — я была удивлена, что «Филиппок» до сих пор не посмотрел программу.

— Так пропали ваши шедевры. Остался один несмонтированый кусочек из последней передачи.

Я открыла рот сначала от изумления, а потом от хохота, который меня задушил буквально.

— Очень весело, но теперь ваш компьютер — единственный источник программы «Легенда Звезды», — следователь набычился и покраснел.

— Разве вы не изъяли все материалы в первый же день?

— Нет. Мы искали тела. Те, кто должен был изымать все вещьдоки, крутились в гримёрке — там всё почистили. Правда, создалось такое впечатление, что и там успели всё выгрести. Дома, — он махнул рукой. Словно всё подготовили для нашего прихода. Чисто! На столе две чашки с отпечатками сестер…

— Подождите, Алиса ведь… — я тут же осеклась, вспомнив. Что именно этого я и не должна была говорить…

— Что Алиса? Договаривайте. Филипп Сергеевич навис надо мной как коршун.

— Я просто удивилась, что чашка, — я успела прийти в себя. Она обычно пила коньяк, разбавленный слегка водой. Это для голоса. Она же работала вживую.

— Понятно, — не поверил мне следователь. Теперь о вас. Сейчас мы едем к вам на квартиру и изымаем при понятых ваш компьютер. Я надеюсь, что в нём все материалы сохранены?

— Да, пожалуйста. Только сценарии не дают полного ощущения от программ, которые делала Алиса. Это всего лишь канва программы и некоторые подводки. Стихи писали другие люди и так далее. Проект был действительно мощный. В его производстве принимало участие огромное количество специалистов.

— Я подсчитал — 45 человек. Немало. Кто же дал деньги на раскрутку такой программы.

— Вы не правильно посчитали. Это только те, кто работал непосредственно в «Останкино», а были ещё отдельные люди, которые мастерили реквизит для фокусов, снимали кино, записывали фонограммы. Все они не работали в «Останкино».

— Знаю. Была отдельная фирма, очень закрытая, в которой производилось основное действо. Кстати почему? Филипп Сергеевич, уже натягивал пальто и собирал необходимые бумаги.

— Странный вопрос. Чтобы друзья и недруги не растащили на кусочки.

— Почему же вы числились не в фирме, а в «Останкино?

— Мне стаж нужен. Кроме того в штате числился сценарист. Фирма же была полулегальная. Думаю об этом-то, вы осведомлены? Мною вечно прикрывались, зная, что я сдаю не… совсем тот сценарий, который пойдет в эфир.

— Дурдом. «Тайны мадридского двора».

— Гораздо хуже. Такая практика, только другими способами существует и за границей. Идея стоит дороже всего.

— То есть вы не бедствовали? Следователь с завистью присвистнул.

— Мы же не в Штатах. У нас все гораздо дешевле. А наш продюсер считать умел и любил.

— Кстати, а где он? Филипп Сергеевич пожал плечами.

— Юрий Константинович был с нами в тот день, когда пропали Дашковы.

— Да, а потом исчез. Интересно, он хоть жив.

— Так это ваша забота. Ну и бардак у вас.

— Это у вас, как вы изволили выразиться, бардак.

— Вас это удивляет? Это же огромная фабрика по производству «неземных» талантов.

Филипп Сергеевич бросил шапку на стол и откинул папку с таким грохотом, что я вздрогнула.

— Вы издеваетесь? Да ваше ТВ смотреть, либо страшно, либо противно.

О чём думает ваше начальство? Они смотрят, что они выпускают в эфир? — Следователь скептически посмотрел на меня, уверенный, что я, либо начну защищать честь мундира, либо растеряюсь, подбирая нужные слова.

— Оно — начальство и вовсе не смотрит наше ТВ, за исключением новостийных программ. Им гораздо интересней западные образцы, того, что мы потом слизываем, как можно ближе к оригиналу. Филипп Сергеевич с ужасом посмотрел на меня, как на полоумную. — Им, как большим профессионалам достаточно посмотреть «пилот» и определить будет ли зритель в восторге или нет. Ориентируются они, опять же на западное телевидение. Если там конкретная программа идёт много лет, значит, нужно и у нас выжать всё, что можно и даже больше, — я перестала волноваться, понимая, что тема постепенно уходит в сторону обсуждения общего положения на российском телевидении.

— Но, ведь у нас другая страна и вкусы у людей другие. А как же рейтинги, которыми нас все время пугают и говорят, что мы встали в строй общемирового шоу-бизнеса и телевидения.

— Филипп Сергеевич — это тема бесконечная и главное, что мы с вами не решим этот сакраментальный вопрос. Я так понимаю, что у вас вопросов ко мне больше нет? — Я направилась к двери, надеясь, оставляя несчастного следователя в недоумении, смогу выскользнуть в щель, непредусмотрительно оставленной собеседником.

— Напротив, — радостно оскалился следователь, игра вошла в главную фазу. Поехали к вам, читать сценарии.

Мы долго отряхивали мою машину от снега, которую снова занесло медленно, но уверенно падающими большими хлопьями. Филипп Сергеевич принял деятельное участие в попытке привести машину к готовности ехать. Он долго и тщательно очищал и скрёб переднее стекло, видимо считая, что если видно спереди, то это главное. Я с не меньшим усердием, почти лежа на багажнике, боролась за чистоту заднего стекла. Вывалившись все в снегу и, отряхивая друг друга перчатками, веником и просто руками, замерзшие и выбившиеся из сил, мы сели в машину. Я достала свой заветный термос с кофе и еще минут пятнадцать мы отогревались, приветливо улыбаясь друг другу.

— Скажите, Кира, если вы так всё хорошо понимаете про то, что место, где вы работаете и то, что вы создаете, не просто несовершенно, но противопоказано зрителям, зачем вы этим занимаетесь? — Искреннее удивление было в глазах «прожжённого» следователя по особо важным делам.

— А вы, конечно, служа нашему правосудию, делаете нужное, нет очень созидательное дело. Главное, что оно у вас получается. На вас не давят, не требуют изменить меру пресечения. Вовсе отпустить виновного. Продолжать…

— Не стоит. Простите за бестактный вопрос.

— Несколько недель назад я бы быстро и точно ответила на вопрос. Мы, у меня перехватило горло, занимались очень полезным, даже не важным, а красивым делом. Мы занимались искусством. Я сама долго удивлялась, почему нам так долго разрешают «развращать» народ красотой, истинным умением и культурным наследием. Да, мы ещё делали это в неформальной, не всем, казалось бы, понятной форме. Но те, кто не доходил умом, чувствовал сердцем, что всё, что происходит на экране в течение часа — 15 минут на рекламу, настоящее. — Я перевела дух и вдруг злобно процедила. — Поехали, посмотрите, хоть с чего всё начиналось.