Сергей Федоранич - Бог тебе судья

— Преподобный Франциск часто работает в деревнях?

— Редко кто с такой проблемой обращается в церковь, а зря. Но к нам приходят сообщения, что в каких-то местностях происходят странные события, вернее, люди жалуются на поведение других людей, которые раньше себя так не вели. Впервые мы поняли, что нам нужен экзорцист, как раз по такому случаю.

— Расскажите подробнее, пожалуйста.

— Может, все-таки чаю?..

Было за полночь, когда я покинул храм Святого Иоанна. Жанна так и не отправила мне никакого сообщения, но мне больше не нужен был телефон преподобного Франциска.

Даже очень хорошо, что я с ним не связался.

Я сел в машину и выехал из города, держа путь в известное мне местечко — деревню Шипаево. Однако, вместо того чтобы от ржавого автобуса повернуть налево, я проехал чуть дальше, свернул на ухабистую дорогу, проехал еще километров пять и остановился возле старенького домика, который начинал вереницу таких же домов до самого леса.

Эта небольшая деревня называется Нострино, и в ней живут около сорока человек. Нужный мне дом находился на улице Ленина, которая странным образом была не главной улицей деревни, а махоньким переулком, единственным, который начинался аккурат за первым домом. Переулок петлял между домов, уходя в глубь деревни, прерывался небольшим озерцом, а на том берегу заканчивался одним-единственным домом.

Одного взгляда на этот дом хватило, чтобы понять, что там живут очень обеспеченные люди. До барвихинских дворцов ему, конечно, далеко, но лично я едва ли когда-нибудь куплю нечто подобное: роскошный особняк из кирпича, огражденный мощным забором, — идеальное место для укрытия в зомби-апокалипсис. Если бы не свободный доступ по воде — озерцо, видимо, принадлежало деревне, и владелец дома не выстроил забор ни на своем берегу (чтобы сохранить доступ к воде, очевидно), ни на стороне деревни.

Весь первый этаж дома был залит огнями. Огромная терраса, судя по всему, отапливалась, потому что на ней стояли мягкие диваны, столики и кресла. В одном из кресел сидела женщина, мне было ее очень хорошо видно. Это явно та самая Лидия Феоктистова, о которой рассказала мне сестра Татьяна.

Я посветил фарами, женщина выставила левую руку. Я остановился, заглушил двигатель. Через несколько минут между стальных прутьев показалась фигура женщины, которая неторопливо приближалась к воротам скованным артритом шагом. Приближаясь, она закрыла глаза рукой, давая мне понять, что фары мешают. Черт, я вечно забываю, что мое транспортное средство может мешать другим людям жить. Я погасил фары.

Она не стала спрашивать, кто я и зачем приехал, просто открыла ворота, нажав какую-то кнопку, и я въехал на территорию поместья Феоктистовых, в котором, по моим сведениям, проживала только одна престарелая Лидия Алексеевна с прислугой.

— Доброй ночи, — приветствовал я хозяйку, выбравшись из машины.

— Доброй ночи, — сказала она невнятно. — Проходите на террасу, там тепло и хорошо. Там и поговорим.

— Сестра Татьяна вам звонила, видимо.

— Да, она мне позвонила.

Лидия Алексеевна, облаченная в спортивный костюм и спортивную куртку, пошла в дом. Я пошел следом. Неудивительно, что эта женщина практически не выходит из дома. Ее лицо было обезображено, и, если бы меня не предупредила сестра Татьяна, я бы, наверное, заорал от ужаса.

Середина лба у нее была вмята внутрь, отчего глаза смотрели практически друг на друга. Рот был открыт всегда и больше напоминал ромб, потому что верхняя губа практически отсутствовала, ее остатки были пришиты к впавшему носу. В остальном эта женщина выглядела так же, как выглядят все женщины глубоко за шестьдесят, разве что волосы практически без седины.

Мы зашли на террасу, Лидия Алексеевна села на диванчик, показав мне, где могу устроиться я. Из дома вышла полная темнокожая женщина, судя по внешности, ненамного старше меня, и предложила горячего чаю. Я не отказался, надеясь, что принятие гостеприимства будет расценено как проявление доброжелательности.

— Сестра Татьяна сказала мне, что вы живете одна.

— А я и живу одна, — ответила Лидия Алексеевна. — Экономка обычно уходит домой к одиннадцати, но сегодня я попросила ее задержаться, потому что у меня был гость, а потом сестра Татьяна сообщила, что едете вы.

— Вы давно знакомы с сестрой Татьяной и преподобным Франциском?

— Сестра помогает мне по сей день, а преподобный очень давно не навещал, — ответила Лидия Алексеевна. — Я почти сразу поняла, что ему неприятно смотреть на меня. Но что поделать? Все врачи в мире отказались делать операцию, чтобы хоть как-то убрать это безобразие с моего лица.

Мне было ужасно неуютно. Когда Лидия Алексеевна говорила, ее язык задевал кончик носа, и, как я ни старался отвести взгляд, он все время натыкался на ее обезображенный рот, аккуратно напомаженный лиловым оттенком.

— Мне очень жаль, — выдавил я.

— А при чем тут вы? Не вы изуродовали мое лицо, не вам и извиняться. Мой сын… — она запнулась, взяла салфетку и стерла с носа слюну, — мой второй сын отрекся от меня. Платит огромные деньги на мое содержание, выстроил этот дворец, платит людям, которые ухаживают за мной… Но сам не появляется. Сначала он приезжал ко мне где-то раз в полгода, а теперь если позвонит раз в месяц, и то хорошо.

— Сестра Татьяна сказала мне, что вы были первым человеком, который обратился в церковь за помощью. И вам требовалась помощь экзорциста. Но она не сказала мне, по какому поводу. Сказала лишь, что вы пострадали, и то, видимо, потому что вы ее попросили.

— Да, — кивнула Лидия Алексеевна, — я попросила. Лучше знать, с чем столкнешься, чем орать тут, распугивая ворон. Чем вызван ваш интерес к истории моей семьи?

Нам принесли чай в высоких кружках, я таких никогда не видел. Длинные и узкие, от чая исходил чудесный аромат ягод и цитруса. Я отхлебнул глоток, и по телу пробежали мурашки. На террасе действительно было тепло, над головой были развешены тепловые пушки, а пол был с подогревом, я чувствовал тепло сквозь подошвы кроссовок.

— Недалеко от вас есть деревня, ее название Шипаево, — сказал я. — И несколько лет назад одна женщина-хирург организовала там общину, которая жила по своим внутренним правилам. Люди питались экологически чистой едой, занимались спортом и земледелием, отказались от информационного мусора. Они жили так, как считали нужным. Но в общине появились люди, которые спланировали и осуществили массовое убийство, погибло двадцать три человека. И я думаю, что преподобный Франциск может знать, кто преступник, так как он был духовником общины. Для того, чтобы выяснить это, мне нужно поговорить с преподобным, но у меня нет его мобильного телефона, а где он живет, я не знаю. Сестра Татьяна сказала, что утром он будет в церкви и я с ним поговорю.