Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Внутренней католической информации в Интернете было очень мало, но пробка была очень большой, и я нашел несколько статей на сайте Ватикана на английском языке и через переводчика смог понять суть: при условии отсутствия возражения со стороны жертвы или ее представителя священнослужитель имеет право заявить в правоохранительные органы о совершенном сексуальном насилии по отношению к детям. Только про совершенное сексуальное насилие в отношении детей.

Но это не значит, что я нашел всю информацию по этому поводу. Но что-то подсказывало мне, что, если были бы лазейки, позволяющие священникам раскрывать тайну исповеди, об этом написали бы даже в Википедии.

Судя по всему, католический священник не обязан и не может сообщить о готовящемся преступлении в правоохранительные органы. Православные могут предупредить жертву. Как это мне помогло?

Никак, это не означает ровным счетом ничего. Если бы священник мог, то при отсутствии такого заявления нельзя сделать вывод, что к нему никто с исповедью не обращался, ведь ничто не обязывало бы его донести.

К церкви я приехал в половине десятого вечера, припарковался у входа и вошел. Двери были открыты, но внутри никого не было. Я побродил по полутемному залу среди деревянных скамеек. Скромное убранство, видимо, так оно и должно быть. Ничего не должно отвлекать от Бога.

Сзади скрипнула дверь, я обернулся. Монахиня. Классическая католическая монахиня, в темном одеянии, в очках.

— Доброго вечера, — сказала она мне. — Вы пришли посетить храм или у вас деловой визит?

— Я ищу преподобного Франциска.

— Приходите утром, преподобный Франциск будет утром.

— У меня к нему очень срочное дело, — сказал я. — Вы можете ему позвонить?

— У меня нет мобильного телефона, а даже если бы и был, то номера преподобного тоже нет.

— А вы знаете, где он живет?

— Вы хотите наведаться к нему на ночь глядя? Я уверена, что преподобный Франциск уже спит. Священники рано отходят ко сну, поскольку рано встают.

— Это неотложное дело!

— Я могу вам чем-то помочь?

— Разве что связать с преподобным Франциском.

— Но я вам уже сказала, что священники рано отходят ко сну, приходите утром. Завтра он целый день будет в церкви, вы его точно застанете. Он только по субботам здесь.

— А в остальные дни?

— Преподобный Франциск очень часто бывает в психиатрических больницах по долгу службы.

— В психиатрических больницах?

— Да, преподобный Франциск — экзорцист, он изгоняет злых духов. И его помощь там очень востребована.

Эти слова монахиня произнесла с небрежно скрытым сарказмом. Сухонькое лицо в обрамлении черного платка демонстрировало явную степень недоверия, но повиновения. Губы сложились в тончайшую нить, и она в который раз повторила:

— Если вы придете утром, вы его точно застанете.

— Хорошо, спасибо. Доброй вам ночи.

— Храни вас Бог!

С этими словами она прошелестела мимо меня и занялась какими-то книгами, сложенными в аккуратную стопочку в первом ряду. Я вышел из церкви и сел в машину.

Экзорцист?

Я, конечно, невежа в религиозных делах, но мне почему-то казалось, что экзорцизм и католическая церковь сходятся только в триллерах, где священники размахивают крестами, а какая-нибудь белая как сибирский снег девушка с огромной черной воронкой вместо рта верещит в кровати на шелковых простынях, выгибаясь так, как нормальные люди не могут.

А вот нате вам, экзорцист в церкви, да еще у нас тут, в Москве!

Ладно, чем черт не шутит. Я набрал номер телефона Жанны. Ответа долго не было, и я повесил трубку. Врач сказал, что у Жанны после полудня бывают приступы агрессии, и она просит, чтобы от нее забирали телефон.

Но она перезвонила.

— Ты еще не спишь? — спросил я.

— Нет, — ответила Жанна. — Голова сильно болит. И у меня был посетитель.

— Мама? Я бы попросил передать привет, но, думаю, не стоит.

— Нет, священник, — ответила Жанна, — преподобный Франциск. Он навещает меня.

Я похолодел.

— Жанна, а он все еще с тобой?

— Нет, ушел несколько минут назад.

— А ты можешь как-нибудь с ним связаться?

— Могу, — ответила она. — У него есть мобильный.

Да что же такое-то! Может, это какой-нибудь другой… Франциск? Едва ли. Скорее всего, для кого-то у него телефона «нет», а для кого-то есть.

— А ты можешь отправить мне его номер?

— Могу, — снова повторила Жанна. — А тебе он зачем?

— Мне нужно с ним поговорить. Понимаешь, когда ты говорила о слоях, я подумал, что ты права. И вспомнил, что Кристина рассказывала, что в их общину раз в неделю приходит священник. И его имя — преподобный Франциск, я не думаю, что это сильно распространенное имя. Он ведь католический священник?

— Да.

— Тогда мне точно нужно с ним поговорить. Я думаю, он может знать что-то о тех людях, которые натворили дел в общине. Дай мне его номер, пожалуйста.

— Я отправлю тебе сообщение.

— Спасибо, родная!

Я ждал сообщение, не сводя глаз с телефона. Сам не пойму, почему так волнуюсь. Мне кажется, я где-то очень близко, вот она, разгадка, совсем рядом, только руку протянуть. И ждать сейчас мне совсем невмоготу.

От стука в окно я подпрыгнул и даже вскрикнул, как девчонка. Телефон выпал из рук и улетел под педали. В окно на меня смотрели два разгневанных глаза за толстыми линзами. Сухие губы в ниточку были прямо на уровне моего носа. Я открыл окно.

— Вы чего не уезжаете? — спросила монахиня.

— Я… я… — растерялся я. — А что? Здесь нельзя парковаться?

— Здесь храм.

— Храм дальше, — ответил я. — Я стою на платной парковке. Моя машина вам мешает?

— Нет. Идите за мной. Если бы вы уехали, то и Господь с вами, но вы ведь никуда не уехали! Чего вы сидите?

От неожиданности я заглушил двигатель, неуклюже слазил за телефоном, убедился, что сообщения от Жанны так и нет. Вылез, запер машину и последовал за разозленной монахиней.

— Как вас зовут?

— Сестра Татьяна, — ответила она, не замедляя шага и не поворачиваясь. — А вас?

— Виктор. Приятно познакомиться. Куда мы идем?

— В храм, конечно же. На дворе не май месяц, холодно. Если я простужусь и слягу, в храме все порастет пылью, а книги растащат.

Она шла быстро, я еле поспевал. Мы миновали главный вход, повернули за церковь. Прошли еще метров двадцать по обледеневшей узенькой тропинке. Было скользко, но ухватиться не за что — с одной стороны холодная кирпичная стена, с другой — лысые кусты, с редкими желтыми листочками. Если я тут рухну, то переломаюсь полностью, и как она тут ходит? Видимо, это служебная тропинка, и ее не расчищают, потому что по центральной тропинке в храм я вошел без всяких проблем. Я шел сосредоточенно, и мне удалось не поскользнуться, сестра Татьяна юркнула в маленькую дверцу, мне пришлось согнуться, чтобы войти следом.