Юрий Ребров - Пуля не дура

— Ни фига себе! — искренне удивился Филимонов. — Господин Туманский никого и в грош не ставит, а уж всех, кто пониже его в штате, в упор не видит.

Затем он поведал об утреннем событии в доме вице-президента.

— Уж не сам ли он эти гранаты подвесил? — размышлял Юрий Борисович. — Вроде как и на него тоже наезжают… Хотя, кто знает, взрывать-то его не собирались. И перетрусил о-очень натурально, Пал Палыч говорит, что аж позеленел.

— Зато вас очень даже собирались! А что, если его поторопили? Не тяни, мол, не то с тебя начнем.

— Не исключено. Михалыч хитер, осторожен и трус, каких поискать. В диверсанты завербовался со страху, потому что припугнули его как надо. Но и приступить опять же боялся, волынил, вертелся — тут он мастак. Его поторопили, и очень убедительно нынче поторопили. Совсем сдурев от ужаса, он привлек подельника — пропойцу и дурачка. Тот и прилепил дуру, как сказал Пал Палыч. Бобочка-то обижен, что его в слесаря списали, а тут утешитель нашелся, обласкал, деньжат подкинул да еще наобещал всякого разного с три короба.

— Еще небось успокоил, что дура эта совсем безобидная, — подхватил Саша. — Мол, шумнет, пугнет, и все дела. Вот я у Бобочки и спрошу, что и как было, — он сегодня в ночь работает. Я поехал?

— Успеется. Сначала поужинаем.

Сложный ремонт машин дежурная бригада выполняла по окончании рабочего дня — вечером и ночью.

Войдя в гараж около одиннадцати, Саша окунулся в разноголосые звуки, сопровождающие выправку помятых бамперов и крыльев или разборку заржавленных элементов подвески.

Слесари и механики копошились около машин и верстаков, но Бобочку Саша среди них не обнаружил. Смуглый слесарь Гриша, которому Саша прокричал в ухо, неопределенно мотнул головой и указал молотком в сторону комнаты отдыха.

Бобочка привалился к столу, положив голову на левую руку, а правую свесив до самого пола. Саша грубо потряс его за плечи, и Бобочка, поморщившись, приоткрыл заплывший бессмысленный глаз тяжко пьяного человека и криво ухмыльнулся.

— Живой еще?.. Давай по двадцать капель? Сбегай, я обашляю.

Бобочка, выворачивая карманы, обшарил всего себя, раскрыл оба глаза и длинно выругался.

— Все, сука, выгреб… Сам сдал, сам и взял с прикупом, сука, — бормотал Бобочка, продолжая рыться в пустых карманах. — На тыщу баксов пофартило мальчонке, и тю-тю… Ну, сука!.. Сбегай, братан, а я завтра с процентом, как «Менатеп».

Бобочка отяжелел и уронил голову.

— Кто? Говори, кто? — Саша снова тряс Бобочку за плечи, и голова того на тонкой шее моталась по столу, будто отдельно от тела. — Кто? — кричал ему в ухо Саша, хотя знал кто. — Кто тебе дал деньги? Говори!

Бобочка замычал и, прошептав «гад и последняя сука», несколько раз икнул, дернувшись всем телом, и затих.

Выпрямившись, Макаров с минуту постоял, глядя на обмякшее тело, затем бегом кинулся обратно в гараж.

Гоша сидел на верстаке, беззаботно болтал ногами и аккуратно протирал ветошью блестящую деталь.

— Семен тут не болтался? — спросил Макаров.

— Не болтался, — неторопливо ответил Гоша и спрыгнул с верстака, — а уболтал указухами. Мы, понимаешь, тут не тачки должны делать, а за этим деятелем следить, чтоб водочкой не баловался.

— Уехал?

— Носатый? Попрыгал вокруг Бобочки, на нас наорал и наверх поскакал. Да вот он! Угомонился, сейчас уедет.

Вице-президент вышел из лифта, важно, не глядя по сторонам, направился к своей белой «пятерке». Аккуратно усевшись, он пристегнул ремень и осторожно поехал к настежь раскрытым воротам.

— Видал водилу? — Гоша в сердцах сплюнул. — Хоть убей, в тачку к нему не сяду! На велике быстрее доедешь. Отсюда до Мойки минут пятнадцать, а этот будет все сорок пилить. И что купил-то? Дешевле не бывает, а мог бы на «мерсе» раскатывать. Боится! Если на «мерсе», значит, при денежке. А так он кто в таком авто? Никто! На такого не наедут, да и на «пятерку» варежку не разинут в смысле угнать.

Макаров вполуха слушал Гошину болтовню, лихорадочно соображая, как правильнее поступить.

— Тачка свободная есть на часок? — спросил Саша.

— Выбирай любую, — Гоша махнул тряпкой, указывая в сторону. — Лучше всего тот красненький «Сааб» — ястребок! Ключи в машине.

Как уловил Макаров со слов Гоши, Туманский ездил домой в сторону Мойки, и Саша погнал в ту сторону. Действительно, минут через пять резвый «Сааб» нагнал неспешно катящего в первом ряду «жигуленка».

Саша пристроился метрах в пятидесяти и прикидывал, что делать. Труса правильнее всего сразу прижать покрепче, понаглее. В панике он и соображает туго, и врет глупо. Да, его надо взять тепленького, прямо в любимом доме!

Туманский действительно ехал к Мойке, но неожиданно выкинул фортель — нырнул в арку большого серого дома. Двор мог быть и проходным, но Саша, не раздумывая, тормознул — ехать следом означало почти наверняка засветиться.

Выскочив из машины, он бросился в арку и тут же похвалил себя — «пятерка» белела в светлом сумраке петербургской ночи почти сразу за углом арки, в тени которой Саша и притаился.

Туманский выбрался из машины и, прихватив «дипломат», направился к мусорным контейнерам. Здесь он извлек из «дипломата» нечто, как показалось Саше, похожее на белый сверток, быстро огляделся и аккуратно опустил его в контейнер. Не спеша прогулявшись по пустынному двору, Семен Михайлович вернулся к машине. Саша выскользнул из арки и заскочил в первый же подъезд.

Когда Туманский уехал, Макаров вышел из подъезда и вернулся во двор.

Сверху на куче мусора в контейнере он сразу увидел сверток. Внутри оказалась лишь пустая бутылка из-под «Смирновской».

Теперь надо было спешить. Саша мчал по улицам и благодарил педантичного аккуратиста Туманского. Если бы тот выбросил «голенькую» бутылку, Саша вряд ли стал бы искать именно ее — в густых сумерках не разглядишь, от чего так старательно избавился вице-президент.

Справа, мелькая синими огнями и подвывая сиреной, выскочила «Скорая», и Макаров притормозил, пропуская ее. Дальше они мчались цугом, и «Скорая», как оказалось, «привезла» Сашу прямо к гаражу.

Врач вслух прочитал надпись на Бобочкином комбинезоне:

— «Не стой над душой!» А мы, уважаемые, стоим над телом.

Чумазые механики столпились вокруг стола, на котором покоились голова и плечи горемычного Бобочки. Кто-то недоуменно переспросил:

— Над телом?

— Ага, — бодро ответил врач, — душа, уважаемые, уже отлетела, и наука пасует. Пил? — обратился он к механикам.

— Вусмерть, — нахмурясь, ответил Гоша и поперхнулся, поняв неуместность своих слов.

— Что и доказано, — резюмировал врач и скомандовал фельдшеру: — Вызывай перевозку.