Юрий Ребров - Пуля не дура

— Намекаешь, что, кроме холостого мента, охотиться не на кого?

— Тут и намекать нечего. Кому ты снова дорогу переступил? Так что со взрывом, может, тебе повезло. Человек предполагает…»

Пленка крутилась вхолостую в магнитофоне — мысли полковника были заняты тем, что он услышал. То, что задачу Лазарева эта парочка вычислит за пару минут, он не сомневался и раньше. Сычев вновь принялся мерить шагами кабинет. Яснее ясного, что опасность лично для него усилилась. Правда, ниточек, связывающих его с киллером, вроде никаких нет, но, как поется в популярной песенке: «кто ищет, тот всегда найдет».

На самом деле мысли Кондратьева после ухода Сашки Макарова напоминали не столько размышления следопыта, сколько мысли боксера перед началом последнего раунда. Что предпринять, чтобы завоевать победу, — сделать ставку на один нокаутирующий удар, предпочесть ближний бой или держать соперника на дистанции, нанося не сильные, но точные удары, изматывающие противника и заставляющие ошибаться? Два раунда закончились в его пользу. После выхода из госпиталя, а может, и раньше, гонг возвестит о начале третьего. Но он знал, что участвует не в поединке боксеров-любителей и даже двенадцать раундов, как положено у профессионалов, не предел. И к гадалкам не стоит обращаться — свисток рефери возвестит не о нокауте, а о смерти одного из соперников.

Чем же и у кого он мог вызвать такую ненависть?

Иван, словно пианист, пробежал по клавишам памяти. Сколько же накопилось событий за последнее время! Какие из них отбросить, какие проанализировать?

Кондратьев потянулся к тумбочке и достал банку с вишневым компотом, который доставил хозяйственный капитан Савельев из отдела по борьбе с организованной преступностью.

— Из настоящей «владимирки» — лучший сорт в Подмосковье, жена знатная мастерица. Мне только крышки заворачивать доверяют. Вишня для меня лучше всякого женьшеня. Мертвого на ноги поставит!

Иван усмехнулся, вспомнив браваду хвастливого капитана, но компот, а он уже не раз приложился к банке, действительно бодрил и заставлял голову лучше работать.

И все же мысли никак не хотели выстраиваться в стройную цепочку. За что ухватиться, где спряталось нужное звено, где можно потянуть? Как в учебнике, дано: два покушения на его драгоценную и, к сожалению, единственную жизнь. Требуется найти причину такой назойливости.

Некстати вспомнились размышления доморощенного философа капитана Савельева:

— Мы, Ваня, живем в таком бардаке, что вчистую отупели. Ничего вокруг не замечаем. Русскому мужику завсегда гром нужен, чтобы он перекрестился!

Прав капитан — все перевернулось с ног на голову. Вместо того чтобы охотиться за преступником, ведут охоту на майора милиции. Среди бела дня и не особо скрываясь.

В тот день космические каналы связи между людьми трудились исправно, и, конечно, далеко не одну трудно выздоравливающую голову Кондратьева навещали мысли о сумасшедшем мире, в котором приходится жить.

Одним из единомышленников Ивана был Тимур Навасадов, по национальности чеченец, по образованию экономист, по служебному статусу — зам генерального директора небезызвестного «Лукойла». Последнее обстоятельство позволяло ему не считать каждую копейку, как большинству соотечественников, обустроив свой московский быт по высшему классу. Приобрел он двухэтажную квартиру с пентхаусом в элитном доме на улице Климашкина и, отдавая дань памяти о родном Кавказе, устлал ее драгоценными коврами ручной работы, на стенах красовалось грозное оружие дагестанской чеканки, на полах высились бронзовые кувшины, дом населяло еще множество мелочей, без которых хозяин не представлял себе комфортного существования.

Надо сказать, что Навасадов настолько вжился в столичный быт, что не сразу понимал, о ком идет речь, когда его ученый друг, завкафедрой экономики МГУ, в разговоре употреблял словосочетание: «чеченская диаспора». Несмотря на кавказское убранство квартиры, он с трудом вспоминал далекие детские годы в родных краях. Да и что вспоминать, если, переехав в Грозный из Казахстана, куда в свое время переселили всех его родных, он через пару месяцев вместе с дядей откочевал в Москву, окончил десятилетку, затем Плехановский институт народного хозяйства, более известный под не очень благозвучным именем «Плешка». Он еще не успел распределиться, когда началась горбачевская перестройка. Тимур сразу правильно понял брошенный генсеком лозунг: «Позволено все, что не запрещено». Так возникло сразу четыре кооператива, рабочий день молодого чеченца дошел до двадцати часов в сутки, зато, как он любил шутить, Тимуру удалось стать первым «новым русским чеченцем». Его авторитет рос одновременно с ростом благосостояния. Навасадова даже несколько раз приглашали в правительство Доки Завгаева, но он неизменно отказывался от такой сомнительной чести. Предлог был достаточно благовидный — занятость на работе. На самом деле он отлично понимал, что правительство марионеточное, король-то голый, и ничего решить люди, в него вошедшие, не смогут. Разве что своруют пару-другую миллионов долларов. Дальнейшее подтвердило прогнозы.

А жизнь продолжалась. Знаменитый Артем Тарасов, прославившийся не только талантом бизнесмена, но и тем, что заплатил партвзносы в размере нескольких миллионов рублей, о чем взахлеб сообщили все газеты, придумал сразу ставшее безумно популярным «Русское лото», поставив его руководителем чеченца. Хасбулатов стал председателем Верховного Совета. Президентом «Лукойла» стал также кавказец.

Так, не спеша, образовалась законопослушная чеченская элита. Правда, общественное мнение предпочитало кричать лишь о пресловутых чеченских группировках, которые, разумеется, тоже можно было без микроскопа обнаружить в российских городах и селах. Что тут поделаешь, у каждого народа есть и свои Ломоносовы, и свои бандиты! Но Навасадова раздражало не это, а то, что у его народа замечали лишь плохое. Вот и теперь, после очередного взрыва, все сами собой закричали о «чеченском следе», о террористах Хаттаба и Басаева, Москву снова обклеили фотороботами возможных преступников. В них сквозь приблизительность рисунка явственно проглядывали черты «лиц кавказской национальности».

Эта новая кампания взбесила Навасадова. Если иметь хоть какое-то подобие головы на плечах, было ясно, что взрыв меньше всего был выгоден его родине. В условиях изнурительной партизанской войны взрыв в столице России с многочисленными человеческими жертвами давал новый козырь Москве в ее попытках привлечь Запад на свою сторону в борьбе с террористами. С другой стороны, население, уже начавшее роптать против политики президента «мочить террористов в нужниках», потерявшее тысячи своих сыновей, получало новый стимул верить в «правильность» этой войны. Короче, с какой стороны ни посмотри, взрыв был не нужен в первую очередь его маленькой горной стране. Вот почему сразу же после информации о новом террористическом акте Тимур настоял на том, чтобы чеченцами была объявлена награда в 200 тысяч долларов за помощь в поиске преступников. Это, считал он, единственное правильное решение в создавшейся ситуации.