Юрий Ребров - Пуля не дура

Приказ познакомиться с майором милиции был неожиданным, но еще более неожиданным было все последовавшее за этим. И хотя она никоим образом не была связана с кошмарным взрывом, унесшим больше сотни человеческих жизней, Дина невольно чувствовала себя причастной к трагедии, и это заставило внимательней присмотреться к человеку, с которым связала ее судьба. Теперь та злосчастная бумажка, подписанная ею много лет назад, поставила ее в положение «подсадной утки». Сделала предательницей в отношении человека, становившегося ей с каждым днем все более близким. Признаться во всем значило потерять Ивана навсегда — в этом не было сомнений; случись такое несколько дней назад, она почувствовала бы лишь облегчение, но теперь все внезапно изменилось, и от одной мысли, что такое может произойти, у нее перехватило дыхание.

Продолжать скрывать свою роль — это неизбежно приведет к новой лжи, новому предательству. Дина чувствовала себя крошечным зверьком, угодившим в коварную ловушку.

Вот так они и играли в детскую игру, правила которой требовали: «да» и «нет» не говорить…

— Что нового на воле? — Иван даже покраснел, задав такой банальный вопрос.

XX век наводнил потоком информации даже камеры смертников. Более того, люди, прикованные к больничным койкам, поглощали телевизионных новостей намного больше, чем толкающиеся в дебрях рыночной экономики горожане. В палате Кондратьева плоский экран японского «ящика» не угасал и во время «тихого часа». После взрыва, разрушившего жилье Ивана, мэр, как и два года назад, сразу заговорил о «чеченском следе», заверил, что меры по укреплению охраны зданий уже приняты, но надо и самим жильцам усилить бдительность. Президент, в свою очередь, выступая перед журналистами, потребовал не объявлять террористами весь народ, терроризм не имеет национальности. И заявил, что необходимо закончить в ближайшее время войну на Северном Кавказе, разгромив «гнездо бандитов», и признал таким образом, что «гнездо» все же принадлежит одному народу. МВД обклеило Россию фотороботами предполагаемых организаторов взрывов. Силовые министры клялись, что в кратчайшие сроки все они будут найдены и предстанут перед судом, поскольку расследование находится под личным контролем главы государства. Если так пойдет дело, думал Иван, то скоро под контролем президента окажется не меньше «висяков», чем у какого-нибудь бедняги начальника УГРО.

— Сообщаю главную новость, — прервала его размышления Дина. — Лечащий врач обещал завтра отправить тебя домой. Я, наверное, пришла кстати — на твоей сорочке не хватает пары пуговиц. Давай разоблачайся, у современной женщины всегда иголка и нитка наготове, так сказать, на боевом дежурстве…

Иван, с тоской понимая, что его рубашка отнюдь не такой белизны, как на рекламах знаменитого «Ариеля», принялся покорно раздеваться.

— Слушай, подорванный, — в самый щекотливый момент стриптиза в беседу вмешался сосед по палате капитан Трефилов. Бедняга в погоне за грабителем прыгнул с третьего этажа, и в результате оба «каскадера поневоле» оказались на больничных койках. Правда, в разных больницах. Загипсованная нога Трефилова не мешала ему подсмеиваться над старшим по званию. — Наша гостья принесла тебе радостную весточку: завтра на выход с вещами. Ты свой срок отмотал, а мне еще до звонка здесь проживать. Деловое предложение — махнемся койками! Мне у двери валяться уже невмоготу: сквозняки гуляют, и выздоравливающие в коридоре шумят, как танки на параде! Сам знаешь, у нас бюрократия процветает: тебя выпишут, а койку новенькому отдадут.

— Не темни, Баба-яга, костяная нога, насчет сквозняков. Признайся лучше, что глаз положил на мою тумбочку! Впрочем, я не возражаю, не машину же заказывать для перевозки.

— При чем тут тумбочка, я же говорю — сквозняки! Соплями исхожу… — снова затянул свое Трефилов.

— Ну чего зря стараешься, и так уже уговорил.

Капитан радостно запричитал и запрыгал по палате, перетаскивая свои постельные принадлежности на кровать благодетеля. Дина тоже не осталась в стороне, ловко застелила постель и даже украсила легендарную тумбочку букетиком невесть откуда появившихся голубеньких васильков. С ее приходом скромная казенная палата травматологического отделения сказочно преобразилась в уютную жилую квартиру.

— Сорняки, а смотрятся миленько, — оценила Дина цветы, и глаза ее сменили цвет, превратившись из светло-зеленых в голубые. Она еще раз критически осмотрела проделанную работу, положила на новую кровать Кондратьева его реанимированную рубашку и заспешила:

— У меня еще сегодня три деловые встречи.

— Дина, не забудь: завтра мне на выход. Так что сразу два повода — выздоровление и новоселье. Макаров в новой квартире холодильник продуктами забил. Поможешь разобраться?

— А лишней не буду? У тебя ж, наверно, половина Петровки соберется.

— Утечки информации не допустим. Будем только втроем.

— Тогда договорились!

Ночью Кондратьев спал плохо. Он ворочался с боку на бок, пробовал спать на спине, считал до тысячи — ничего не помогало. Отчаявшись, он лежал часа три с открытыми глазами, наблюдая за игрой теней на потолке.

В конце концов он влез в тапочки и пошлепал к дежурной сестре выпрашивать снотворное.

— «Не спится, няня, здесь так душно…»

— Чего-чего? — Девушка тяжело подняла голову с толстенного кондуита, который использовала в качестве подушки. Она-то не страдала бессонницей.

— Александр Сергеевич Пушкин. «Евгений Онегин». Глава не помню какая. А пришел к тебе, красавица, поскольку заснуть не получается… — неожиданно для себя стихами заговорил Иван.

— Как же — не получается, когда к вам в палату приходил врач, какой-то укол вам делал.

— Мне? Не стыкуется, совсем не стыкуется! Допускаю, что мог на полчаса задремать, так сказать, вырубиться, но когда в тебя шприц всаживают, тут, извините, любой проснется…

— Значит, здорово вырубились. — Сестра разгладила лицо и уже казалась весьма бодрой. Это старикам приходится тратить много времени, чтобы разгладить свои морщины. — Он с вами о чем-то говорил, прежде чем сделать инъекцию.

— Постой, постой… Уж не Трефилову ли он удружил?

— Так вы же возле окна спите?

— Никак нет. Мы с капитаном поменялись, я переселился к дверям, поближе к выходу.

— А я, дура, об этом не знала! Показала врачу на вашу койку и побежала на свой пост. Там как раз телефон зазвонил, должно быть, ошиблись номером. Я трубку подняла, а там уже гудки…

— Забавно, будем считать, что Трефилов расплатился за более приличное место в палате, — улыбнулся Иван.

Получив упаковку снотворного, он, не обращая внимания на протест окончательно проснувшейся сестры, заглотил разом три таблетки, на ватных ногах дотащился до постели и рухнул на нее, едва успев скинуть тапочки.