Валерия Вербинина - Осенний детектив

– Меня никто не спрашивал?

– Нет, миледи.

Амалия никогда не считала, что точность – это вежливость королей; для нее точность была составной частью вежливости любого человека. Подавив нахлынувшее раздражение, она вернулась к книге и на сей раз дочитала роман до конца. Время шло к полудню, однако Барклая все не было. Амалия выпила чашку кофе, извлекла из сумочки запечатанное письмо и посмотрела на него так, словно оно могло дать ей ответ на вопрос, где находится Барклай. Имя на конверте было выведено крупным, дрожащим, неуверенным почерком. Амалия вспомнила белое лицо матери Федора на подушках, ее слабый, умоляющий, задыхающийся голос, и ей стало стыдно своего эгоизма. Наверное, у Федора просто нет денег на кэб, он не рассчитал расстояние до гостиницы и теперь идет по улицам Лондона пешком.

– Еще что-нибудь, миледи? – почтительный лакей был тут как тут.

– Нет, благодарю. Меня никто не спрашивал?

– Нет, миледи.

Четверть первого, двадцать минут, половина, без четверти час…

– Меня никто не спрашивал?

– Нет.

После часа дня Амалия все же потеряла терпение и попросила принести ей бумаги и чернил, после чего написала очень краткую и сухую записку о том, что она ждала Федора три часа, но больше не может себе позволить. Впрочем, она готова встретиться с господином Барклаем в то время, которое окажется ему удобно.

Амалия вложила записку в конверт, запечатала его, надписала и отдала слуге.

– Если мистер Барклай все же придет, отдайте ему и отнесите мне ответ.

– Будет сделано, миледи, – отвечал слуга.

Как только Амалия удалилась, молодой человек в углу, битых три часа читавший один и тот же номер «Таймс», поднялся с места, сложил газету, поглядел на большие часы в холле и неспешным шагом направился к выходу.

– Ну что, Женя?

Такими словами встретила супруга Фима, когда он вернулся домой.

– Да ничего, – с некоторым недоумением отвечал Евгений Илларионов, стаскивая с рук перчатки. – Он не пришел.

– То есть как не пришел? – изумился Алексей.

– Так, – сказал Евгений. – Я явился за четверть часа до встречи и стал ждать. Думал, может, замечу что подозрительное, но абсолютно ничего такого не было. Дама появилась за пять минут до срока. А Федя не пришел.

Дорогин переглянулся с Лилиан. Даже Фима, и та выглядела обескураженной.

– Мне казалось, он так хотел прийти… – несмело начала Лилиан.

– Все это очень странно, – Алексей взъерошил волосы. – Не мог же он в самом деле забыть о встрече!

– Его похитили! – внезапно сказала Фима. Ее ноздри раздувались, взор горел мрачным огнем.

– Что? – вырвалось у Евгения.

– Охранка, – зловеще молвила Фима. – Они выманили его на встречу и похитили.

– В Англии? Здесь? – Алексей, казалось, не верил своим ушам. – Нет, это невозможно! Исключено!

– Эти сатрапы способны на все, что угодно, – тихо и угрожающе сказала Фима.

– Нет, – отрезал Алексей. – Максимум, на что они способны – засылать к нам своих шпионов и провокаторов. Но похищение…

– Да и не такой он был человек, чтобы представлять для них интерес, – несмело заметил Евгений. – Он даже не участвовал в казни Саблина.

Алексей нахмурился. Последнее время напоминание об убийстве – единственном, которое он совершил в своей жизни, – было ему неприятно, и он и сам не мог объяснить, почему. На мгновение он словно выпал из реальности и вновь оказался там, на залитой солнцем Михайловской площади… И вновь перед ним было лицо генерала – тот упал не сразу, когда Алексей ударил его, он продолжал стоять, и тогда пришлось ударить его еще раз, и еще… И все с тем же тягостным недоумением на лице Саблин как-то осел на мостовую, ноги его подломились в коленях, он зажимал раны рукой, фуражка слетела с его головы и упала в лужу… И кровавое пятно на его одежде становилось все шире и шире… Какая-то торговка пирожками, уронив лоток и схватившись за голову, выла в голос, редкие прохожие – старик с тростью, светловолосая девочка в сопровождении бонны, дама с мальчиком-гимназистом – в ужасе смотрели на происходящее, но вот где-то засвистел, сверля воздух, свисток городового, и Алексей, не помня себя, бросился на Большую Итальянскую, где его ждала пролетка. Тадеуш сидел на козлах, Фима находилась внутри, кони помчали, Фима забрасывала его вопросами… Он услышал свое имя – и поднял глаза.

– Алексей!

Лилиан смотрела на него с тревогой. Слабость волной накатила на Дорогина… Что, ну что он может ей предложить? Это подлое, никчемное убийство, при одном воспоминании о котором его пробирала дрожь гадливости? Свои мечты о мировой справедливости? Убогую комнату в убогом пансионе, нищету, одно пальто на двоих?

Что за жизнь у них, боже мой, что за жизнь!..

– Может быть, он просто раздумал идти на встречу? – предположил Евгений.

– Хочешь сказать, он внял нашим доводам? – саркастически спросила Фима.

– А почему бы и нет?

– Если он не пошел на встречу, – вмешалась Лилиан, – где он может быть теперь?

Революционеры переглянулись.

– Он вроде хотел пойти в библиотеку, – напомнил Алексей. – Федя же собирает материалы по истории Французской революции.

– И совершенно зря мы волнуемся, – добавил Евгений. Фима сжала губы.

– Надо сходить в библиотеку и проверить, там ли он, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это глупо! – возмутился Евгений, на лету поймав намек. – Мне, между прочим, еще надо править статью! – он повернулся к двери. – Что это, шаги? Ну вот, Федя уже вернулся! И нечего было с ума сходить!

Революционеры гурьбой высыпали в коридор. По лестнице и впрямь шел человек. Он поднял голову, и Алексей узнал Стивена. Вид у студента был на редкость измученный. Он увидел Дорогина и застыл на месте.

– Это вы? – пробормотал Стивен.

– Конечно, я! – отозвался Алексей. – У вас такое лицо, Степа, словно вы привидение увидели… В чем дело?

– И вы живы? – Стивен глядел на него во все глаза. – Но… тогда я должен сказать полицейскому инспектору! Я и подумать не мог, что там были не вы!

Лилиан подалась вперед.

– О чем вы, мистер Джонсон? Что случилось?

Стивен сглотнул.

– Простите… Его привезли к нам в анатомичку. Мне показалось, что пальто было похоже на ваше… Там была записка в кармане – от вас, мисс… Алексею… Я решил, что это он.

– Вы решили? – Фима, казалось, не верила своим ушам. – То есть… пальто… Это был Федя Барклай! Как же вы могли не узнать его?

Стивен отвел глаза.

– Я… Понимаете, от него не слишком много осталось.

– Что это значит? – глухо проговорила Лилиан. Стивен развел руками.

– Он упал под поезд… Вот так.

Услышав эти слова, Лилиан упала в обморок.

Потом был тусклый лондонский вечер, ненужные хлопоты, боязливая суета, больница, пропахшая кровью и смертью, искореженная груда плоти под простыней. И полицейский инспектор с кругами под глазами, которому не было никакого дела ни до Феди, ни до его товарищей. Но, тем не менее он заполнял какие-то бумаги, задавал скучные казенные вопросы… Мистер Барклай много пил? Не был ли он склонен к самоубийству? Говорите, нет? Значит, это просто несчастный случай, распишитесь вот здесь, спасибо, до свидания.