Валерия Вербинина - Осенний детектив

В глазах у нее стояли слезы. Она ответила не сразу.

– Алексей… Он не хочет.

– Чего не хочет? – тупо спросил Евгений.

– Жениться на мне, – просто ответила Лилиан. – Я ему сказала… Ведь между нами больше никого нет, Тадеуш не сможет нам помешать… А он… а он… – ее губы дрожали. – Он сказал, что сейчас не время… Что мы должны думать о более важных вещах… Но я же вижу, что все это отговорки! – в отчаянии выкрикнула Лилиан. – Он думает, что я могла убить… Боже мой!

Он пытался ее успокоить, целовал ей руки, твердил, что она гораздо лучше, чем они все, и, уж конечно, Алексей Дорогин вовсе не заслужил ее… Кажется, Илларионов даже обнял ее – просто чтобы утешить… Но когда он опомнился, было слишком поздно.

На пороге их комнаты стояла Фима. Евгений увидел ее взгляд – и ему стало по-настоящему страшно. Он отодвинулся от Лилиан, та всхлипнула и вытерла слезы.

– Фима, постой! – пролепетал Илларионов, теряя голову. – Я сейчас тебе все объясню!

В своей каморке Стивен захлопнул анатомический атлас и прислушался. Определенно в коридоре творилось нечто неладное. Студент с досадой отложил книгу и вышел посмотреть, что происходит.

Как оказалось, он появился вовремя. По крайней мере, его вмешательство спасло Евгения от нескольких выдранных прядей, а Лилиан, вероятно, от еще худших последствий мести оскорбленной Фимы. Впрочем, верно и то, что выражения, которые употребляла разъяренная революционерка, помогли Стивену существенно расширить его познания в русском языке.

– Если вы будете так кричать, – сказал англичанин, видя, что все попытки повлиять на Фиму бесполезны, и даже Алексей, вмешавшийся в перепалку, не в состоянии утихомирить свою боевую соратницу, – если вы будете так кричать, у вас может лопнуть сосуд в мозгу, и тогда я не отвечаю за последствия.

Он задел слабое место Фимы. Она охнула, схватилась за голову и подалась назад.

– У меня темнеет в глазах! Что это? Я умираю? – она схватилась рукой за грудь. – И сердце почти не бьется! Нет, только не это, только не теперь!

Поняв, что другого такого благоприятного момента не будет, Алексей ловко подхватил Фиму под руку и завел в комнату.

– Присядь, присядь, – твердил он, не давая Фиме вновь завестись, – тебе вредно волноваться. Где твое лекарство?

– Но он обнимал ее! – вскинулась Фима. – Ты видел это? Прямо у меня на глазах!

– Это моя вина, – сказал Алексей. – Я ее обидел. Бедная девочка!

– Это она-то бедная?! – вскинулась Фима. – Если кто и бедный, так это я! – она тихо застонала. – Ах, как мне нехорошо! Неужели веснушчатый студент прав, и меня и в самом деле хватит удар?

– Полно, полно, – пробормотал Алексей. – Я сейчас принесу тебе воды, выпей что-нибудь.

Он сбегал за водой, Фима, мешая причитания с ругательствами, достала из стола очередной порошок из тех, что ей прописывал Стивен.

– Какой горький! – проговорила она, скривившись, но все же допила чашку. – Нет, Алеша, все-таки должна тебе сказать, что дело так продолжаться не может. Эта вертихвостка…

Однако закончить фразу Фима не успела. В сущности, это были ее последние слова.

– Врач сказал, это мог быть сердечный приступ, – промолвила Лилиан.

Тело Фимы уже увезли. Стивен хмуро покосился на молодую женщину.

– Это не было похоже на сердечный приступ, – резко проговорил он. – У нее шла пена изо рта.

– Думаете, ее отравили? – в голосе Лилиан сквозила безнадежность.

– Возможно, – отозвался Стивен. – Но она не могла умереть от того, что я прописывал. Это средство дают даже маленьким детям.

– Не знаю, – пробормотала Лилиан. – Мне уже все равно.

Стивен поколебался перед тем, как задать следующий вопрос:

– Скажите… Вам все еще снятся эти сны? О гибели Алексея?

– Вы хотите, чтобы я придавала значение каким-то снам? – пожала плечами Лилиан. – Погибли три человека… А он жив и здоров… – она поднялась с места. – Простите, Стивен… Но я и в самом деле очень устала. И мне еще надо собрать вещи.

– Вы уезжаете? – спросил студент.

– Да, я… – Лилиан провела рукой по лбу. – Миссис Гилкрист уже дала нам понять, что мы в ее пансионе лишние, – она выдавила из себя улыбку. – И еще мне надо побыть одной. Я должна разобраться в себе… Просто все оказалось сложнее, чем я думала. Алексей… и еще Евгений… – она поморщилась. – Все получилось так неожиданно…

«И в самом деле, – подумала Амалия Корф, – как неожиданно все развивалось…»

Из газет она уже узнала о случившемся в тихом лондонском пансионе, но вот версия, предложенная властями, – несчастный случай, убийство с целью ограбления и сердечный приступ, – Амалию совсем не устраивала.

«На Федоре Барклае было пальто Дорогина, и Федор угодил под поезд. Затем Ковалевский, которого зарезали, как только он вышел из дома… И Серафима Илларионова, которая умерла, выпив лекарство… Если это один преступник, то стоит признать, что методы его весьма различны… А если не один? Ковалевский убил Федора, приняв его за соперника. Алексей избавился от бывшего соратника, потому что понял, что тот покушался на него. А эта женщина…»

Но женщина не очень укладывалась в схему, и Амалия это признавала. Допустим, Фима была свидетельницей убийства – и что с того? Если убил Алексей, то она бы ни при каких обстоятельствах не выдала его.

А если это был не Алексей? Если он тут вообще ни при чем?

«Все началось с Федора. Зря я предположила, что его могли убить свои же, чтобы он не встретился со мной. В конце концов, они даже не знают о моем прошлом».

А прошлое у Амалии Константиновны было богатое. Такое богатое, что хватило бы не на один том мемуаров. Потому что особый отдел, где она когда-то служила, занимался не только разведкой и контрразведкой, но порой и весьма неожиданными делами. И Амалия знала, что многие из этих дел пришлись бы Дорогину и его товарищам не по вкусу.

«Если все же действует один убийца, то каковы его цели? Что объединяет Тадеуша, Серафиму Илларионову и…»

И тут она вспомнила.

И – поняла.

Она вновь перебрала в уме известные ей факты. Нет сомнений, все они при таком раскладе получали свое объяснение.

«Но раз убийца не достиг в первый раз своей цели, убив Федора вместо Дорогина, это может только значить… Это значит, что Дорогин будет следующей жертвой. Наверняка».

Лилиан толкнула дверь.

– Алеша!

Глупо, глупо, просто глупо! Не должна она сама приходить к мужчине, не зря же мать всегда ее учила…

В крошечном домике в предместье Лондона не светилось ни одно окно. Алексей переехал сюда, потому что владелец был знакомым Стивена и сочувствовал передовым идеям. Лилиан из пансиона миссис Гилкрист перебралась в гостиницу, а что до Жени, то он тоже нашел себе где-то новое пристанище. Но не Женя интересовал Лилиан в этот момент.