Юджин Бердик - Гарантия безопасности

Свенсон замолчал. В голосе не слышалось ни смущения, ни неловкости. Лишь ощущение, что Свенсон изложил всю информацию, какую считал достаточной.

— Может, не случилось ровным счетом ничего, Свенсон, — пояснил президент, — но, может, мы на пороге катастрофы. Одна из эскадрилий «виндикейторов» миновала рубеж гарантированной безопасности и идет на Россию. Позитивный контроль не сработал. Омаха не понимает, что произошло. Я говорил с Уилкоксом, он у вас на центральном пункте управления. Уилкокс тоже ничего не понимает, но настроен воинственно. Спуститесь, пожалуйста, туда и будьте готовы к любой неожиданности. Этого ученого, Гротешеля, держите под рукой, не давайте военным задавить его. Еще там находится Блэки, генерал Блэк. Его тоже держите под рукой, что бы ни происходило.

— На то есть какие-либо особые причины, господин президент? — осведомился министр обороны.

— Нет. Кроме той, что он — мой однокашник и старинный друг. Я знаю его и в любой ситуации могу на него положиться. — В голосе президента не прозвучало и намека на извинение.

— Да, сэр, я понял. У вас будут еще какие-либо указания? — спросил Свенсон.

— Пока нет, — ответил президент.

В трубке послышались гудки. Свенсон обошелся без слов прощания.

— Времени зря не тратит, — усмехнулся президент Баку. — Жаль, что не могу испытывать к этому сукиному сыну большей симпатии. Иных чувств, кроме уважения, он вызвать не способен. Но и этого достаточно.

Бак раньше видел Свенсона издалека, но слышать его никогда не доводилось. Тем не менее Бак знал о нем много. Даже в столице, привыкшей к людям незаурядным, Свенсон воспринимался легендарным существом. Выглядел он мелким клерком, по ошибке оказавшимся у власти. Худой, робкий, легко смущающийся и в то же время проницательный, холодный и резкий. В повседневном общении Свенсон казался человеком, стремящимся слиться с серым невзрачным фоном и ускользающим от общения. Одевался он с безошибочным чувством мимикрии, будто выбирал не костюмы, а маскхалаты. Посвященная ему заглавная статья журнала «Тайм» гласила: «Единственный вышедший из низов миллионер в США, одевающийся так, будто жена покупает ему пиджаки на распродаже». На школьных и университетских фотографиях Свенсон был одним из незапоминающихся лиц. Сталкиваясь со Свенсоном лицом к лицу, невозможно было представить в нем инициативного смелого администратора, отважного новатора.

Однако людям могущественным и проницательным, оказавшимся в обществе Свенсона, хватало несколько минут, чтобы увидеть в нем равного себе. Люди же, наделенные особой проницательностью, ощущали, что в чем-то еле уловимом, недоговоренном, чуть ли не мистическом уступают ему. Свенсон обладал хладнокровным стальным умом, который был бы блистательным, позволь Свенсон себе отпустить вожжи. Но он всеми силами скрывал свой незауряднейший интеллект. Свенсон внимательно выслушивал мнения всех, кому доверял, склонив голову к говорящему и тщательно взвешивая каждое слово. Заметив погрешность в логике или прореху в обосновании, тут же тихо задавал вопрос.

Разговоры со Свенсоном не были приятной задачей для людей заурядных, уж слишком они походили на безжалостный и методичный экзамен. Проведя в Пентагоне лишь несколько месяцев, Свенсон незаметно сместил с ключевых позиций десятки генералов и адмиралов после всего лишь пятиминутного разговора с каждым. Люди первосортные, обладающие чутьем, интуицией, истинным умением отправлять функции власти, мгновенно находили с ним общий язык. Люди же помельче так его толком и не понимали. Просто не успевали: незаметно и без ущерба для репутации их быстро перемещали на другие места. Свенсон не выносил некомпетентности.

Президент поднял трубку красного телефона и кивком приказал Баку сделать то же самое.

— Дайте мне еще раз Омаху, — сказал он.

Большие настенные часы показывали 10.40.

Ранним утром, еще до рассвета, командир шестой группы подполковник Грейди стоял подле своего самолета и рассматривал его в холодном жестком свете ровно освещающих взлетно-посадочную полосу прожекторов.

«Сказка, а не машина. Мечта», — думал Грейди.

На земле «виндикейтор» выглядел неуклюже. Обвисшие крылья, высоко задранное шасси — чтобы можно было подвесить под фюзеляжем объемистый контейнер. Контейнер нес дополнительный груз бомб, либо ракет «воздух — воздух», либо горючего, либо приборов, дезориентирующих радары ПВО противника. Изящно спроектированный контейнер придавал «виндикейтору» еще более могучий вид. Однако на земле застывший в неподвижности «виндикейтор» напоминает голенастого фламинго с его невероятно длиннющими ногами, отходящими от мощного тела.

В воздухе же «виндикейтор» неописуемо прекрасен. Расправляются крылья, втягивается шасси, машина обретает черты ювелирно отточенной завершенности. Внутри она еще более утонченна и элегантна. Будучи сложнейшим произведением инженерного искусства, она управляется всего тремя людьми. Все миниатюризировано, автоматизировано, серво-механизировано и транзисторизировано. Экипаж состоит из пилота, штурмана-бомбардира и бортстрелка, но машина настолько автоматизирована, что управлять полетом, бомбометанием и ведением огня из бортового оружия по силам одному летчику.

У людей постарше, типа Грейди, были и иные причины, помимо чисто эстетических и технических, любить «виндикейторы». Они понимали, и для некоторых из них понимание граничило с отчаянием обреченной любви, что эти самолеты могут стать последними в своем роде. Разве что «РС-70» чем-то будет походить на «виндикейтор», но старики знали — им на нем уже не летать. «Виндикейтор» — вот их последний самолет. «Виндикейтор» довел слияние пилота и машины до высшего возможного предела. Последующая за ним модель, безусловно, станет столь скоростной, изощренной и сложной, что будет беспилотной. Не самолет уже, а управляемый снаряд.

Экипаж же «виндикейтора», с гордостью думал Грейди, все еще сохраняет самостоятельность в управлении машиной, и штурвал все еще слушается пилотской руки. Мы все еще читаем приборы, мы все еще сами должны бросать вопящую от негодования, протестующую машину в крутой вираж.

Бомбардир и бортстрелок прошли мимо Грейди к машине и полезли в кабину. Как свойственно большинству летчиков помоложе, на самолет они и не взглянули. Просто протиснулись в люк, держа в руках планшеты, торопясь занять свои места, застегнуть гермошлемы и приступить к работе.

Грейди еще раз окинул взглядом отточенные черты «виндикейтора», не замечая голенастого шасси, и полез вовнутрь. Две минуты спустя ревущая машина уже выруливала на взлетную полосу. За ней выруливали на взлет остальные пять бомбардировщиков. Тремя часами позже они шли на высоте 60 000 футов в холодном небе над Аляской. Только-только начал заниматься рассвет.