Михаил Шторм - Во власти Бермудского треугольника

— Затонувшая яхта? — переспросил Рой, низко наклонив голову и уставившись в пол между своими широко расставленными ступнями.

— Менее чем через час она пойдет ко дну, — подтвердил Коротич охотно. — Со всеми моими погибшими друзьями. Какая жалость! — Он щелкнул языком и скорчил скорбную мину. — Но мне и одному матросу удалось спастись на катере, и это огромная удача. Не только для нас, а для всего мира, который наконец узнает тайну Бермудского…

Без всякого предупреждения, не сделав ни одного настораживающего движения, Рой бросился вперед. Видимо, его опыт разведчика был вовсе не таким скромным, как он хотел представить. Своим стремительным нападением он рассчитывал ошеломить противника и завладеть оружием раньше, чем прозвучит выстрел.

Ему почти удалось достичь цели. Но цена этого «почти», продолжительностью примерно в секунду, оказалась очень высокой. Схватив пистолет, Коротич выстрелил в набегающего Роя, а потом, не раздумывая, послал пулю в Николаса, машинально вскочившего с места.

Рой как раз подпрыгнул, готовясь перелететь через стол, чтобы обрушиться на врага всем весом, опрокинуть и навалиться сверху. Выстрел застиг его на середине полета. Дернувшись в воздухе, он упал на крышку стола и сполз на пол, увлекая с собой все, что находилось в пределах досягаемости. Коротич быстро встал, перегнулся через столешницу и выстрелил в обращенное к нему лицо. Быков увидел, как из проломившегося затылка Роя плеснуло красным, и понял, что помочь уже ничем не может.

Не нуждался в помощи и писатель Николас Стрейнджлав, так не вовремя поднявшийся с места. Теперь он снова сидел на своем стуле, но перекосившись, неловко, высоко запрокинув голову, словно намереваясь прочитать некие загадочные письмена на потолке своим единственным глазом. На месте второго глаза зияла кровоточащая дыра.

Неизвестно, был ли этот выстрел результатом потрясающей меткости Коротича или его невероятного везения, но пуля сразила Николаса наповал. Рой тоже не подавал признаков жизни, если не считать судорожно подрагивающей ноги, с которой почему-то свалилась туфля.

Быков все это видел, но воспринимал весьма отстраненно, словно издалека. Всем своим существом он находился не здесь, не в каюте, провонявшей пороховой гарью, а там, наверху, где тоже прозвучал выстрел. Один-единственный. Это означало…

Быков запрещал себе думать о том, что это означало.

— По-твоему это была Пруденс или Лиззи? — по-свойски спросил у него Коротич, оставшийся стоять за столом с пистолетом в руке. — Если не ошибаюсь, ко второй ты неравнодушен. Если это так, самое время встать и принять смерть тоже. Может быть, твоя душа нагонит бессмертную душу Лиззи Шеннон и вы вместе будете порхать в райских кущах.

Он коротко хохотнул и умолк. В наступившей тишине было слышно, как всхлипывает и стучит зубами Алан Фриман. Он сидел на стуле подчеркнуто прямо, с ладонями на коленях, подобно прилежному ученику, усвоившему очень важный урок. Такая поза не позволяла ему утирать нос, и вся мужественная растительность на его лице блестела от влаги, но Алан сохранял полную неподвижность.

Его скулеж начал раздражать Коротича. Алан тотчас уловил это и заткнулся, сцепив зубы. Стало совсем тихо.

— Так как, Дима? — спросил Коротич. — Проявишь героизм?

— Я лучше поживу пока, — сказал Быков.

Они оба знали, что это означает. Быков не собирался умирать, пока не отомстит заклятому врагу. Но того это, похоже, нисколько не волновало.

— Что ж, живи, — сказал он. — Я уважаю твой выбор. Я бы и сам не стал торопиться на тот свет, пока существует хотя бы вот такой крохотный шанс. — Он показал слегка разведенные пальцы. — Всегда нужно надеяться на лучшее, даже если это химера. — Коротич утер ладонью взмокший лоб. — Не думаю, что для вас обоих это имеет значение, джентльмены, но глубина здесь большая. Никто никогда не поднимет корабль со дна морского, и ваши останки не будут преданы земле. Если вы христиане, то рекомендую срочно обратиться в иную веру. У вас, кажется, воскресают только те, кто был отпет и похоронен в земле.

Коротич мог бы и дальше упражняться в остроумии, но в этот момент дверь открылась, впуская Курта Янга, настороженно заглянувшего в каюту, прежде чем войти. Быков внутренне сжался. Сейчас выяснится, в кого выстрелил Курт. Неужели в Лиззи? Неужели ее не стало? Теперь, когда они…

— Все сделано, — доложил Курт, скользнув равнодушным взглядом по трупам.

— Молодец, — похвалил Коротич. — Кому не повезло наверху?

— Я выбрал длинную, шеф. Она показалась мне более сильной.

— Ты не перестаешь радовать меня своей рациональностью, Курт. Скажи, имя тебе досталось в память о немецких предках.

— Вы совершенно правы, шеф.

Самодовольно улыбнувшись, Коротич обогнул стол, и приблизился к двери, где обернулся.

— Что ж, нам пора. Курт, не забудь забрать ключ. Наши гости останутся в этой каюте. Навсегда. Скажи, Дима, догадываешься ты, что я вам приготовил?

— Примерно, — буркнул Быков.

Он мысленно молился о том, чтобы Коротич не вспомнил о фотоаппарате, валяющемся на полу. Сейчас он не думал о том, что его ждет, как он будет выбираться и освобождать Лиззи. Это необходимо будет сделать, а значит, придется сделать тем или иным способом.

— Страшно тебе, Дима? Признайся. Я никому не скажу.

Коротич засмеялся. Его черные глаза блестели нездоровым блеском. «Да он псих, — понял Быков. — Законченный психопат и безумец».

— Не знаю, — сказал он. — Еще не осознал как-то.

— Скоро осознаешь. — Коротич опять рассмеялся. — Наверное, ты видел колодец для погружений внизу? Он может служить в качестве кингстона. Открываешь и впускаешь воду. Через полчаса «Оушн Глори» затонет…

— Шеф, — нерешительно окликнул Курт. — Начинается шторм. Буря приближается быстро.

— Никогда не перебивай меня, Курт! Ни при каких обстоятельствах!

Гримаса исказила длинное лицо Коротича. Да, он был невменяемым. Неизвестно, многократные облучения инфразвуком стали тому причиной, или вид пролитой крови, или же просто стрессовая ситуация, в которой он находился. Но факт оставался фактом: этот человек все хуже контролировал себя и все больше терял связь с реальностью.

— Катер устойчив, но это все же не корабль, — опять заговорил Курт, несмотря на пистолет в руке хозяина.

Быков уже ощущал качку, на которую прежде не обращал внимания. Заметил ее и Коротич, однако уходить не торопился.

— Успеем, — сказал он. — А вот они уже никуда не успеют. — Он показал стволом пистолета на пленников и провел им вдоль ряда трех окон на стене каюты. — Стекла у меня бронированные, не разбить. Закрой все три, Курт, и отломай ручки. Чтобы из мышеловки никто не выбрался…