Иван Козлов - Мой брат, мой враг

— Слушай, — сказал Лукаш, — а мне все это нравится. Даже лучше, чем кошельки тырить.

— Короче, — перебил его Бильбао.

— Короче, — согласился тот, — о Бруте я узнал все, что мог. Тут непуганая братва, она держать языки за зубами еще не научилась. Конкурентов у нее нет, оттого и расслабон полнейший. Брут живет четко по графику…

Бруту тридцать семь лет, кандидат в мастера спорта по боксу, правда, на ринг в последний раз выходил более десяти лет назад, не курит, пьет мало, хотя вечера любит проводить в ресторанах. Среда, четверг, пятница — в «Золотом колосе», суббота, воскресенье — в «Центральном». В понедельник и вторник он или на квартире матери — частный домик с садом на краю города, или в загородном особняке. Здесь, в огромном трехэтажном строении, где даже лифт есть, одна стена сплошь уставлена энтомологическими коробками. У него странное хобби: огромная коллекция бабочек. В бабочках Брут знает толк, и это единственный товар, на который он тратит деньги. Машина — обычная «пятерка», жены, детей нет, в женщинах разборчив, пьет в основном сухое молдавское вино, одевается тоже без лоска, но за бабочку может выложить бешеные бабки. Откуда капитал? Кажется, от торговли наркотой.

— Но на эту тему, Бильбао, как ты понимаешь, люди говорят неохотно, и потом, подобные расспросы подозрительны, а ты просил работать без этого.

Лукаш приобрел себе очки в желтой оправе, он не снимает их и сейчас, в комнате. На плечах — махровый светлый халат, он все время стягивает его у горла, наверное не желая, чтоб кто-нибудь разглядел впалую безволосую грудь.

— В замке у Брута живут еще двое, Валера, тоже боксер, и девка, красивая, говорят. Правда, девок там время от времени меняют. Они как домработники, охрана, повара…

Весь, так сказать, световой день Брут проводит с Пугачевым. С Пугачевым же нередко появляется в ресторанах. Тогда за соседние столики тоже рассаживаются охранники. Пугачев это любит, он позер. Он броско одевается, швыряется деньгами, напивается так, что его под руки ведут к машине. Как правило, туда усаживают и понравившуюся ему мадам, а потом везут домой. Загородного дома у Пугачева нет, есть огромная пятикомнатная квартира в центре.

Впрочем, речь сейчас пока не о нем. С ним, как это ни странно, будет легче, подумал Бильбао. Вот Брут — посерьезней. Брут командует охраной, и сам по себе он не шпана, не Дойник, это уж точно. Такого ударом по морде не испугать. Да и ударить трудно.

И мало, очень мало времени в запасе.

— А где он достает в нашей дыре бабочек? С сачком по степи бегает?

Лукаш пожал плечами:

— Вот этого не знаю. Тут только одно могу сказать. Пугач рынок «челночный» держит, и там есть Кисляк, то ли фамилия, то ли кличка, я не в курсе. Он на куртках турецких специализируется. Так вот, в последний раз Кисляк привез из Турции трех бабочек, специально для Брута.

— И за сколько продал?

— Подарил ко дню рождения. Брут, говорят, после этого добился через Пугача, чтоб Кисляку лучшее место на рынке выделили. А это многого стоит.

Солодовых, слушая Бильбао, ни разу не перебил его, не задал ни одного вопроса. Лишь когда тот закончил говорить, шеф, выдержав паузу, спросил:

— Откуда в тебе все это?

— Не понял, Василий Егорович.

Шеф опять помолчал, потом сказал:

— У Петрова было соответствующее образование, был жизненный опыт. Он столько шишек за свои годы набил… И не сумел разгадать Рома. И таких сложных многоходовок, которые ты предлагаешь, тоже не вынашивал. В другое время я бы о них сказал, что это мальчишество, но сейчас… Вдруг получится, а? Если получится, я тогда не знаю… Я готов тебя назвать гением. Фотографий Пугачева с этой… Как ее?

— Виолетта.

— Да, с Виолеттой у тебя не осталось?

— Мы передадим их послезавтра азербайджанцу, но копии, конечно же, себе отпечатали.

— Жуть?

— Он ее имеет во всех позах, какие только можно себе представить. Один снимок особенно хорош: на пальце Виолетты отлично виден перстень, который подарил ей Вагиз.

Бильбао достал из папки конверт и вынул из него с десяток фотографий. Солодовых стал рассматривать их с явным удовольствием. Спросил:

— А как, интересно, они делаются?

— По приказу Пугачева. У него целый шкаф подобных фоток, со всеми девками, которых он возит домой. Это его бзик. В стены вмонтированы камеры, был человек, обслуживающий их… Теперь Пугачев взял другого, а тот уволился и уехал, кое-что перед этим продав вашему осведомителю из милиции.

— И послезавтра, значит, может произойти самое интересное?

— Вариантов, Василий Егорович, и не сосчитать, но самых реальных — два. Лично вы бы как поступили на месте кавказца?

Солодовых погладил ладонью щеку, раздумывая.

— Большие деньги, очень большие деньги на кону. И я думаю, Вагиз не схватится за кинжал. Вот если бы я увидел сейчас на фотографиях свою Татьяну и… — Он сделал паузу и после нее эту фразу уже не продолжил. Сказал сухо: — Ты ошибаешься, если делаешь ставку только на то, что кавказец немедленно ступит на тропу войны.

— Да, — сказал Бильбао, — если бы я только так думал, я бы ошибался. Кстати, днем раньше, то есть завтра, эти снимки лягут и на стол Пугачева, с запиской о том, что с ними ознакомлен Вагиз. Мне не надо их войны, Василий Егорович. У меня другая цель — попробовать, чтобы Пугачев почувствовал угрозу цейтнота. В цейтноте ошибаются и великие шахматисты. Пусть у Пугачева, а не у нас болит голова от раздумий, что предпримет Вагиз, испугались ли вы его угроз, куда подевалась охрана накануне важного для него дня…

— А охрана точно подевается? — спросил шеф.

— Если вы поможете нам приобрести бабочку. У Когана в Ростове есть друг, биолог… Я бы мог поговорить с Коганом сам, но для этого ему пришлось бы многое объяснять, а это лучше сделать вам.

Солодовых согласно кивнул. Потом спросил: — Ты ведь учишься на журналиста?

— Я уже пропустил зимнюю сессию. И вообще…

— Это дело поправимо. Диплом мы тебе купим. У тебя есть… — Он прервался, собрал фотографии, оставленные Бильбао, положил их в один из ящиков стола. — Знаешь притчу? Трем грекам дали задание попасть на островок в море, не замочив ноги. Островок рядом с берегом был, рукой подать, но вода есть вода. И вот один грек стал строить лодку, другой изобретать воздушный шар, а третий отправился спать. В конце концов все трое выполнили задание, но царь за сообразительность наградил именно третьего, который просто дождался часа отлива. Так вот, у тебя есть многое от этого третьего. Ты предугадываешь события.

— Грек их не предугадывал, — улыбнулся Бильбао. — Он знал, что будет отлив.

— Я же и говорю. — Солодовых посмотрел на телефон. — Думаю, найдем какую-нибудь бабочку. Но ее ведь надо будет срочно доставить из Ростова сюда.