Иван Козлов - Мой брат, мой враг

— По крайней мере, один из них — точно. Джафаров, из Тюмени. Тоже заканчивал наш институт, правда, двумя годами позже. А вот о втором знаю мало. Семенов Константин Георгиевич, представитель банковской сферы. Денежный мешок, так сказать. Но ни где конкретно работает, ни телефона его — этого не знаю.

— Давайте координаты хотя бы одного Джафарова.

Виктор Иванович не спешил с ответом. Поставив пустую рюмку на столик, он стоял теперь, чуть раскачиваясь, покусывая губу. Наконец спросил:

— А зачем все это вам, товарищ Калганов? Бумаги, как я понимаю, в полном порядке и при вас, Яшу уже не вернуть, если есть проблемы по договору, я помогу.

Бильбао еще и сам не отдавал себе точного отчета, чего конкретно он хочет. Пока ясна была первая цель — найти Благого.

— Так где я могу видеть Джафарова, Виктор Иванович?

— В морге. Две пули в сердце, одна в голове. — Муратов перестал раскачиваться, в упор посмотрел на Бильбао. — Не знаю, сколько в магазине «макарова» пуль, но, думаю, не три, думаю, там они еще остались. И не стоит… — Он замолчал, опять причесал пятерней свои белые вихры, пошел к столу. — Не стоит испытывать судьбу, — сказал, садясь. — Впрочем, какого черта я вмешиваюсь, да? Если что узнаю, как с вами связаться?

Бильбао положил перед ним визитную карточку.

Наташа сидела в кресле и говорила по телефону. Она лишь чуть кивнула, когда вошел Бильбао.

На кухне его ждал суп из концентратов с мелкой вермишелью, которую Сергей терпеть не мог. Все же он съел полтарелки, поковырялся вилкой в уже остывшей жареной картошке и сказал жене, наконец-то закончившей телефонный разговор:

— А не поужинать ли нам в ресторане? Закажем шашлык с красным вином!

— Ты так богат?

Она посмотрела на него очень серьезно, и он, поначалу подумав было отделаться шуткой, принял ее тон:

— Мы так богаты. В той степени, в которой на еде не экономят.

— Прости. — Она бросила взгляд на кастрюлю с супом. — Я привыкла жить на рубль в день. Отвыкать, оказывается, трудно. Я со страхом хожу на рынок: там такие цены…

— Мы ведь уже говорили на эту тему: отвыкай.

— Стараюсь. Подружку уже себе завела. — Она кивнула на телефон. — В театре познакомились. Ты дал мне денег на одежду, и я договорилась пробежаться с ней по магазинам. Одной трудно выбирать. И еще: завтра чудесный спектакль, все звезды играют…

Завтра вечером Бильбао должен быть у врача, смотрящего за Захаром. Оттуда он поедет в другую больницу — где лежит Инна Коган. После сложной операции ее впервые можно будет навестить. Он представляет, какой тяжелой будет эта встреча, но что делать — надо.

Со дня первой встречи с Муратовым прошла неделя, и сегодня они вновь свиделись.

«Вам тяжело будет самому заниматься нефтью, — сказал Муратов. — Тут надо знать специфику, быть профессионалом, а вы, простите меня…»

«Можете найти покупателя на эти бумаги?»

«У вас есть мешок для денег? Я могу заплатить немедленно и уж сам буду решать, кому сбыть. За роль посредника, естественно, возьму кое-что себе…»

Мешок не мешок, но дипломат, набитый дензнаками, оказался тяжелым. Вот он стоит, красавец. Деньги пойдут на то, чтоб поставить Инну на ноги и обеспечить ей безбедное существование. Себе из них Бильбао не возьмет ни рубля.

Он действительно богат. Спасибо Солодовых, Когану, — платили не жалея. Хотя и он тоже себя не жалел. Шальные деньги получил лишь однажды — за строительство парохода. Пусть считается, что повезло. В жизни должно и везти. Так что супы в пакетах можно выкинуть и сделать так, чтобы обеды прямо из ресторанов доставляли сюда, на эту кухню. Это ненужная роскошь, конечно. Но вот поужинать в ресторане, с шашлыком, красным вином, и при этом попробовать объяснить, почему он и завтра не может пойти с Наташей в театр…

— Так как насчет ресторана?

— Я буду готова через двадцать минут.

Он вынул из кармана серебряный сундучок — оригинальную шкатулку, приобретенную в ювелирном:

— Если нравятся — надень.

Внутри были сережки, выполненные под скифскую старину, — золотая головка лося.

— А вот в театр, прости, пойдешь опять без меня.

Врач, заглянув в конверт, осторожно положил его на середину стола и сказал Бильбао:

— За такую сумму, Сергей Владимирович, мы готовы держать у себя пациентку и год, и дольше… Но есть проблемы, и скрывать их я не буду. Скорее всего, Инна Яковлевна Коган уже никогда не встанет на ноги, и вообще… — Он махнул рукой.

— Сколько еще нужно заплатить, чтоб встала? Врач засмеялся, но радости не было в его голосе.

— Кто-то из умных сказал, что за деньги можно купить все, кроме здоровья. Это как раз тот случай. Травма головы носит такой характер, что… — Он закурил, сбивая пепел на лист бумаги. — Девочку сегодня смотрели коллеги из Японии, светила с мировыми именами. Это я вам в порядке информации для размышления говорю: американцы, израильтяне, японцы в таких делах имеют приоритет. Мы тоже не в числе последних. Японцы приехали к нам по обмену опытом, естественно, их интересуют такие вот экстремальные случаи… В чем экстремальность — мне вам объяснить будет трудно, у нас своеобразная терминология, а если популярно, то, простите за цинизм, в лучшем случае Коган останется живым трупом. Даже если сейчас мы ее доставим в лучшую клинику мира, и вообще — хоть куда, хоть к марсианам.

Врач курил дешевые крепкие сигареты. Бильбао всегда был равнодушен к табачному дыму, но сейчас ему захотелось выйти на свежий воздух. Он не знал, что говорить врачу. Тот продолжил разговор сам:

— Ваши деньги мы отработаем, поверьте. За девочкой будет обеспечен уход, на определенное, конечно, время. А потом вместе подумаем, как быть дальше. Если такой вариант вас устраивает…

— Других ведь вариантов нет, — глухо сказал Бильбао.

Врач только теперь положил конверт в ящик стола и подтвердил:

— Других нет.

Дела с поправкой Захара Скрипки шли гораздо лучше, и то, что Гладиатор выглядел расстроенным и даже испуганным, имело не медицинские причины. Вчера к нему, оказывается, пришли нежданные визитеры от Благого, того самого, чьего пса пристрелил Бильбао.

— Они о тебе спрашивали, Серега.

— Это ясно. Ждут компенсации за убитого пса. Я тоже хочу на них выйти.

— Один из них тебя знает, говорит, раньше встречались. Еще когда ты на Солодовых работал. Он сам эту фамилию назвал.

— Не представился?

— Те, с кем он пришел, его Чумой звали.

Бильбао даже встал со стульчика, стоявшего у кровати Гладиатора. Обычно его выдержке завидовали многие, но сейчас она изменила ему. О Чуме он никак не ожидал услышать. Чума должен был сидеть! Об убийце Ивана Николаевича Петрова даже газеты писали.

Захар стал описывать, как тот выглядит, и Бильбао понял: это не ошибка и не совпадение. Чума на свободе, Чума в Москве, Чума работает на Благого.