Артур Строгов - Правозащитник

— Все эти девушки, которых ты сюда пригласила, несмотря на их достоинства не стоят и мизинца моей жены, — спокойно отвечал Белосельский, — посмотри, какой алчностью горят их глаза, посмотри, с какой удивительной быстротой они хотят продать себя, а если заглянуть в их мысли… В них нет и капли искренности… Они лишь думают о нарядах, модных показах, закрытых вечеринках. Неужели ты действительно думаешь, что мне все это интересно? Я нашел в своей жизни гораздо более ценное, но тебе этого не понять, да я и не собираюсь обсуждать это с тобой. И я здесь совсем по другой причине. Я не позволю докучать нам, — произнес Белосельский, повышая голос, — я сумею поставить на место всякого. Поэтому если ты не хочешь очередного скандала, то держи себя в руках.

— О! Это так на тебя похоже! Ты вечно всем угрожаешь?

— Если ты меня хоть немного знаешь — то там, где нахожусь я, я сам устанавливаю правила поведения для себя и для других. Так что ты сама понимаешь, что тебе сейчас придется улыбнуться и сделать вид, что мы по-прежнему в хороших отношениях, особенно после развода.

Елена кивнула в знак согласия.

— Ты стал еще более невыносим! Ладно, располагайтесь.

И она отошла походкой обиженной королевы и тут же облокотилась о плечо какого-то «толстосума» со сладко-сонным, расплывчатым как у кота, взором.

Когда они сели, Лиза произнесла:

— Эти девушки красивее, чем я… Ты знал это? Мне неприятно здесь находиться.

— Лиза, ты же знаешь меня не первый день. Для меня есть лишь ты одна…

— Да, я знаю… но все-таки… а вдруг…

— Все эти мысли от неуверенности, — заметил Белосельский, — но я тебя не обвиняю, потому что иногда подобные замечания и колкости отравляют кровь словно ядом. Елена в этом большой мастер… Ты же знаешь, в чем истинная цель моего визита. Да, я сейчас отвлекусь ненадолго… ты подожди меня здесь. Кстати, чтобы ты не скучала, к тебе через некоторое время после моего ухода подсядут две девушки…

— Зачем?

— Ты их не отличишь среди моделей Елены… это две новые девчонки Самины. Ручаюсь, что никто не догадывается о том, что они телохранительницы. Посмотри слева, где подиум, сейчас пойдет одна из них, вон в том ярком наряде…

— Да, — отвечала Лиза, наблюдая за походкой рослой девицы в сверкающем «оперении» как у жар-птицы.

— Видишь, как Самина умеет все организовать? Девчонки будут рядом с тобой все время, пока я переговорю с одним человеком…

— Это надолго? А если мне станет скучно?

Белосельский пожал плечами.

— Что поделаешь. Нужно отдать долг вежливости.

Лиза слегка кивнула головой. Белосельский по обыкновению поднес маленькие пальчики жены к губам и поцеловал.

Затем он направился к одной из групп гостей, по-видимому, бизнесменов, которые непринужденно беседовали недалеко от подиума и обменивалась мнениями, временами разражаясь громким смехом.

Елена, заметив, что Белосельский оставил Лизу на время одну, шепнула что-то на ухо одной яркой блондинке, которую Боттичелли наверняка бы выбрал второй Венерой. Модель кошачьей походкой довольно бесцеремонно приблизилась к нашему герою и попыталась взять под руку, но Белосельский быстро и властно отстранил ее.

Однако модель не смутилась и решила повторить попытку, но Белосельский произнес:

— Молодая девушка, я попрошу Вас вести себя прилично, тем более в присутствии моей жены, иначе я велю вывести Вас отсюда.

Словно зачарованная повелительными словами и жестом модель вынуждена была покинуть «поле битвы».

Тем временем Белосельский направился в одну из курительных бильярдных комнат, где собралась небольшая компания столичных предпринимателей. Их было не более трех человек. Один из них, уже седой человек лет шестидесяти, упорно доказывал собеседникам успешность ведения лесного бизнеса. Увидев Белосельского, все по обыкновению поздоровались с ним за руку, но беседы не прервали. Седой господин продолжал:

— Я начинал свое дело еще двадцать пять лет назад во Франции, и тогда инвестировали по-другому.

— Это верно, — подтвердил Белосельский, — это было великое время, когда ресурсы нашей страны можно было продавать без каких-либо больших ограничений. Барьеры были минимальны, и поэтому на этом многие «играли».

— На самом деле барьеров нет и сейчас, — наставительно продолжал седой господин, — но то время действительно можно было назвать истинным веком рождения новых капиталов, невероятных свершений…

— Я правозащитник…

Белосельский назвал свое имя. Почтенный предприниматель оказался удачливым любимцем фортуны по фамилии Вересков, который нажил себе капитал продажей древесины.

— Признайтесь, что сегодня правозащитники превратили свое ремесло в бизнес.

Белосельский глубоко задумался.

— Пожалуй, я буду как раз исключением. Я вообще пожертвовал более трех четвертей моего состояния на благотворительность и трачу достаточно значительные суммы почти каждый день. Но Вы правы в том смысле, что правозащитная деятельность не препятствие для занятия бизнесом. Разница в том, что я это делаю не для себя.

Вересков ухмыльнулся.

— Вы не обидитесь, если я выскажу весьма нелестное мнение о правозащитниках?

— Отнюдь, я весьма ценю искренность.

— Видите ли, правозащитники любят разглагольствовать о мнимых правах, фальшивой свободе и прочей ерунде, пригодной лишь для захудалых философов и прочих неудачников. Мы же с Вами прекрасно знаем, кто всем заправляет и диктует правила игры.

— Так рассуждают очень многие, — подтвердил Белосельский, — все те, кого я знал, политики, промышленники, даже известные врачи, все исповедуют одно и то же, иными словами, поклоняются одному и тому же идолу.

— Но и правозащитники от этого ушли недалеко, — возразил Вересков, — между прочим, на эту вечеринку меня пригласила супруга. Она считает, что обязательно раз в полгода она должна участвовать в биеннале либо в благотворительном обеде… Между прочим, сегодняшний показ последней коллекции моделями мало отличается от того, что я вижу в Париже…

— Согласитесь, что Елена Белосельская — удивительная женщина, настоящая аристократка! — ввернул кто-то из присутствующих. — Ей нет равных ни по красоте, ни по уму. Она располагает с первых мгновений. Я слышал, что она ищет компаньона для открытия Дома Моды на Новом Арбате!

На губах Алексея промелькнула ироническая улыбка.

— Что ж! Можете попытать счастья, — отвечал Белосельский, и затем прибавил: — Господа, я хотел бы поведать одну весьма прелюбопытную историю…

— Отлично! Послушаем, — ухмыльнулся Вересков и, покончив с бильярдом, поманил к себе официанта и взял с серебряного подноса бокал розового шампанского, — только без нравоучений!