Артур Строгов - Правозащитник

Молохов расхохотался.

— В моем фонде насчитывается уже более двух сотен людей, которые потеряли все из-за Вашего бизнеса, который, по сути, является натуральным мошенничеством… Также есть те, кого похищали и закапывали живьем. Вы устраивали поджоги и издевательства, пытаясь отобрать какие-то жалкие сотни рублей. Вас не смущало, что страдали даже дети. Последний случай вообще столь жуткий, что о нем все знают.

— Ну все, хватит, — на лице Молохова притаилась ядовитая усмешка и он подошел почти вплотную к Белосельскому, но увидел лишь пронзительный взор, который как клинок вонзился в его тело. От правозащитника веяло несокрушимой правотой и уверенностью победителя, и поневоле странное чувство беспокойства зародилось в сердце банкира.

— Мои программисты давно взломали систему Вашего банка, и я в курсе всех Ваших текущих операций. Последний год у Вас явные проблемы с капиталом, который, по сути, стал отрицательным. В основном Вы занимались ростовщичеством, принуждая клиентов платить Вам из расчета почти семьсот процентов. Кроме того, Вы перевели почти сто миллионов долларов в несколько банков Кипра… Придется их Вам возвращать.

Молохов засмеялся.

— Кто ты такой, чтобы мне угрожать?

— Я правозащитник, — отвечал Белосельский, — и мой долг — прекратить Вашу позорную деятельность, которая разрушает судьбы людей. Но я Вам даю последний шанс для раскаяния — возместите людям потери, выплатите компенсации, прикажите Вашим «псам» прекратить поджигать квартиры за просрочку долгов, и я сохраню Вам Вашу голову на плечах.

Последние слова Белосельский произнес с закипающей яростью и так проникновенно, что по телу банкира поневоле пробежали мурашки.

Молохов стиснул зубы и сжал кулаки.

— После того как мои люди над тобой поработают, я решу, как мучительно ты умрешь…

Лицо Белосельского оставалось невозмутимым.

— Ваши люди? Какие именно? Кстати, начальник Ваших «псов» спит у бассейна. Он выпил лишнего коктейля, там был сонный порошок… Не волнуйтесь, он проснется чуть позже.

— Никто, придя в мой дом, не смеет мне угрожать! Эй, Егор, Дима… куда пропали эти бездельники?

Молохов стал озираться по сторонам, но видел лишь хмельных друзей и никого из личной охраны.

— Вы видите, все Вас покинули… Вы так еще и не поняли главного!

— Чего же?

— Никто не имеет дела с банкротами и разорившимися дельцами…

— Я самый успешный человек на земле!

— Вчера на секретном заседании Главного банка было принято решение о внесении Вас в проскрипционный список. Знаете, что это обозначает? У Вашего кредитного учреждения отзовут лицензию.

Лицо Молохова выражало такую ненависть, что страшно было смотреть. В это время на зов шефа явилось двое хмельных двухметровых «церберов».

— Куда, черт возьми, Вы запропастились? — Молохов обрел уверенность и вскричал: — Прежде чем мои люди отведут тебя в подвал, ты скажешь, кто тебя послал!

— Вы говорите таким тоном только потому, что Ваши «псы» дают Вам такую уверенность? Да, Вы действительно не знаете меня… Я сам, без помощи моих людей, уложу их в две секунды.

— Кто ты такой на самом деле?

В первый раз на лице Белосельского появилась страшная улыбка.

— Вы правда хотите знать, кто я такой? Что ж, я исполню Ваше желание.

Эта минута навсегда врезалась в память всех присутствующих. Белосельский красивым жестом поднял правую руку вверх, и словно по волшебству свет мигнул несколько раз, послышался звон разлетающегося вдребезги стекла; гости, друзья банкира, политики машинально, из чувства самосохранения, бросились ничком на землю; хмельные красавицы-модели подняли безумный визг и крик. Даже Д*** испугался и забился под стол. Молохов последовал его примеру. Через несколько мгновений комната наполнилась людьми в превосходном боевом вооружении — отряд под руководством Самины в черных панцирях и со светящимися винтовками ворвался с той стремительной неожиданностью, которая исключала возможность всякого сопротивления.

— Дамы и господа, — произнес Белосельский, — я прошу проявить чуточку терпения. У меня лишь разговор с виновником торжества. Остальные могут быть свободны. Впрочем, есть несколько лиц, которых все-таки придется задержать. Это адвокат Олега Молохова и его двоюродный брат. Остальных я более не задерживаю…

Гости перевели дух и, воспользовавшись милостивым предложением Белосельского, поспешили покинуть коттедж банкира. С Молоховым осталась одна горстка самых близких доверенных лиц и родственников.

Молохов не мог постигнуть всего того, что произошло.

— Это бессмысленно, — произнес он, пытаясь изображать бесстрашие, — мои люди совсем рядом. Вы не понимаете, кто за мной стоит.

Один из родственников Молохова осмелился воскликнуть:

— Я скажу так — мы все принадлежим одной важной политической организации и нас так просто не взять. Посмотрите на татуировку на моей руке. Это самые могущественные люди на свете. Если они узнают…

— Вот как?! А теперь взгляните на этот знак, — и Белосельский поднял к лицу наглеца правую руку с массивным перстнем.

При виде особого знака на перстне родственник Молохова замолчал и опустил голову.

— Я вхожу в президиум организации, о который Вы упомянули. Кстати, Вы разочаровали очень многих, так как Вы не только не держите слово, но и проводите сомнительные сделки. Эти самые люди попросили меня избавить их от Вас. Так что Вы должны уйти в отставку. Вы разочаровали многих «неприкасаемых». И они справедливо пришли к выводу, что Вам больше нельзя доверять. Вы нарушили правила игры, особенно после продажи образцов «Дельта ИКС». У Вас был заранее оговоренный условиями сделки посредник, но Вы посвятили в дело посторонних, чтобы заработать сверх положенного.

— Ладно! — воскликнул Молохов. — Вы нас застали врасплох! Но я уверен, что мы сумеем договориться. Скажите Вашу цену.

— Еще никто не пытался меня подкупить с такой отвратительной циничностью. Даже за все золото мира я не соглашусь отпустить такого мерзавца и мошенника. Вы понесете свое наказание и проведете жизнь в тюрьме.

Молохов попытался вырваться из рук Самины, но «черная пантера» вцепилась в него мертвой хваткой.

— Моя цена такова — Вы должны избавить мир от Вашего присутствия. Я не оставлю Вас на свободе и не возьму на себя такую ответственность. Я должен быть уверен, что Вы и Ваш банк больше никому не причините вреда.

— На мое место придут другие, — прошипел Молохов, — это ничего не изменит.

— Посмотрим, — возразил Белосельский, — когда завтра я снова встречусь с человеческими страданиями, меня будет утешать мысль о том, что Вы никому больше не сможете причинить зла. Там, куда я Вас отправлю, Вы будете тихим и спокойным узником, и Вам придется постараться заслужить звание «человек». А пока в данный момент Вы в моем понятии — нечто среднее между гусеницей и скорпионом…