Алексей Мальцев - Страшно только в первый раз [litres]

Он решил не курить на крыльце, а прогуляться. Очень скоро отыскал незаметную тропинку и очутился под кронами деревьев. Успел еще подумать, что в этих местах в августе-сентябре наверняка бывает много грибов.

Причисляя себя к опытным грибникам, он и сейчас невольно начал рыскать глазами по траве – а вдруг повезет? Но грибы не попадались. Попалось другое.

Глядя себе под ноги, сыщик наткнулся на… другие ноги. Так увлекся поиском грибов, что не заметил висячих ботинок! Когда поднял голову – своих ног не почувствовал.

На толстом суку висел уролог Сбитнев и смотрел, выпучив глаза, прямо на него. Петр от неожиданности вскрикнул и попятился. Хорошо, что сзади оказался ствол сосны, на который обессиленный сыщик смог навалиться и не упасть, поскольку собственные ноги его не держали.

Висельник смотрел на него немигающим взглядом, насыщая адреналином кровь, взвинчивая сердечный ритм. Глаза Антона норовили выкатиться из орбит и упасть в траву.

Немая сцена продолжалась не меньше минуты. Когда ступор начал понемногу проходить, Петр проследил за веревкой, на которой висел коллега, и в следующую секунду метнулся к поваленной березе, за которую веревка была привязана.

Тот, кто сотворил такое, должен был обладать нечеловеческой силой. Оторвать тучное тело Сбитнева от земли – задача для крутых тяжеловесов, а поднять его на веревке – пусть и толстой, напоминающей канат, – здесь требовались усилия не одного человека.

«Это я виноват! – твердил себе Петр, возвращаясь на турбазу после того, как удалось спустить покойника на землю и ослабить петлю на его шее. – Если бы не проболтался ему про то, что знаю о его туалетных съемках, он бы не скрывался по лесам и наверняка был бы жив. Ну сыщик, ну головотяп! Решил блеснуть своей проницательной интуицией, видите ли! Рубишь с плеча, только щепки летят. Где теперь найдешь пакет с уликами? Все, можно считать, нет их. Или все же прочесать лес? Без подмоги на это уйдет уйма времени. Все летит к чертям собачьим!»

Как в таком состоянии он не потерял направление и вышел к автостоянке – остается удивляться.

Хозяйка турбазы, побывав в очередной раз в предобморочном состоянии, припоминая все мыслимые и немыслимые собственные грехи, наконец, снизошла до того, что приказала все тем же Леонтию и Дамиру на импровизированных носилках принести труп Сбитнева в здание турбазы.

– Всех уложим в одну комнату, – решила она, стоя на крыльце, – хорошенько проветрим… Даст бог, когда-нибудь доедут полицейские до нашего медвежьего угла.

Услышав про Сбитнева, больше всех разрыдалась, как ни странно, Элла. Ее, стоящую на коленях в их с Петром комнате, в прямом смысле колотил озноб. Она то и дело причитала:

– Прости меня, Господи, за то, что извращенцем называла его, что убить хотела, прости, Господи… Это я не со зла – бес попутал, заслонил здравый ум…

Будучи не в состоянии слышать подобное, Петр вышел в коридор и буквально столкнулся лицом к лицу с Максом Лунеговым.

– Скажи, у тебя уже есть на примете кто-нибудь? – огорошил его вопросом патологоанатом, хватая за плечо. – Подозреваемый, я имею в виду. Наверняка есть, колись!

– А как же, – размеренно ответил сыщик, отталкивая руку Барда. – Вот соберу всех в кают-компании, тяпну сто пятьдесят твоего армянского и доложу по форме. Потерпи, недолго осталось. А пока займись трупом Сбитнева. Меня интересует, смерть наступила именно от асфиксии или он был убит как-то иначе до того, а потом, когда был уже мертвым, его вздернули.

– Это важно? – оторопев, Макс зашатался на ногах. – Какая разница сейчас, как его убили. Он – мертв, и это главное. И мы все скоро будем здесь того… Нас всех поодиночке либо здесь, либо в лесу на дереве…

Петр схватил патологоанатома за грудки:

– Слушай, я понимаю, выпито много, коньяк качественный. Но, черт возьми, ты – профессионал или… так себе – плевок на туалетной стенке?

Выдав экспромт, Фролов задумался: «Кстати, про туалет-то я и забыл! Вот где следовало искать следы пребывания инопланетной цивилизации!»

Лунегов тем временем отстранился, поправил рубашку, прокашлялся и серьезно взглянул на сыщика:

– Извини, что-то расклеился… Обещаю впредь не позволять себе. Надеюсь, меня ты ни в чем не подозреваешь? Со мной можешь делиться любыми своими мыслями. Я – могила, ты знаешь…

– Вот так-то, другое дело. – Петр похлопал коллегу по плечу. – Давай, времени мало, за работу.

На него вдруг снизошло какое-то вселенское спокойствие – и откуда что взялось?! Возможно, там, наверху, решили, что хватит уже треволнений на его долю, пора тормозить.

Направляясь в сторону женского туалета, он подумал, что на «Бекетове» тоже было именно четыре трупа. Значит ли это, что Сбитневу суждено стать последним в этой череде смертей? Или счет жертв продолжится и турбазе «Макарьево» суждено поставить новый мрачный рекорд?

Возле женского туалета Петр остановился.

– Есть кто-нибудь? – поинтересовался он, прежде чем войти. Ответа не последовало.

В одной из кабинок после долгих поисков сыщик нашел крошечное углубление в стене. Попытался просунуть мизинец – не получилось.

«Значит, Энтони успел-таки замести следы. Или не успел? Выходит, здесь все и происходило… Спокойно, сыщик, побольше хладнокровия! – звучало в мозгу, когда Петр присел на корточки возле унитаза и принялся рассматривать кафельную стену, перегородку из гипсокартона и пол. – Что, если это был не он? Не Сбитнев достал камеру, а кто-то другой? Скажем, кто-то мог случайно заметить, а может, догадаться. И это самое страшное! Тот, кто догадался, тот его и убил!»

Пусть не сразу, но поиски увенчались успехом – уколовшись, сыщик чуть не вскрикнул. Иголка от шприца лежала в щели между плинтусом и полом, ожидая своего часа. Дождалась – вонзилась Фролову под ноготь.

Он не был уверен, что это та самая иголка, которую он не обнаружил в пакете из-под лиственницы, но что-то подсказывало ему, что таких совпадений не бывает. Если это не она, то откуда здесь взяться другой?

«Винтик от очков возле трупа Цитрусова, иголка от шприца в туалете, – рассуждал сыщик, выходя в коридор. – Не слишком ли много проколов для настоящего профессионала? Мы уже максимально близко подошли друг к другу, уже слышим дыхание друг друга. Кажется, в тумане уже проступают отдельные черты».

Заглянув за унитаз, сыщик обнаружил газетный сверток. Развернув его здесь же, на крышке унитаза, Петр вновь расслышал стихнувший до поры «звон колоколов». Окровавленный кухонный нож был завернут вместе с куском ржавой металлической трубы в синее клетчатое полотенце. Он вспомнил, что именно его теребила Светлана во время их разговора, будучи живой, всего пару часов назад.