Мишель Бюсси - Помнишь ли ты, Анаис? [сборник]

Я едва сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в спинку кровати. Мюгетта ни за что не поверит. Мне придется привезти ее сюда, чтобы мама все повторила, чтобы…

– Ты еще приедешь ко мне?

– Конечно, мама.

Я приеду. Я искренне так думаю. Да, я приеду с вещами, с фотографиями, с книгами, и мы поговорим о прошлом и о будущем… И о моей книге тоже. Множество людей, которых я знать не знаю, заговаривают со мной, чтобы обсудить ее, почему же я ни разу не говорил о ней с родной матерью? Я смотрю на зелено-красную обложку лежащего на тумбочке томика, поднимаю взгляд на маму, точно школьник, предъявивший родителям дневник:

– Как она тебе?

Мама улыбается.

– А я уж думала, ты никогда не спросишь!

Комментарий Мюгетты

А я, мой Габи? Обо мне ты подумал?

С твоим завещанием все ясно, я усвоила, намотала на ус, выбила на мраморе, мне придется терпеть тебя дома до конца, если ты первым превратишься в развалину…

А как же я?

Что, если мне хочется именно этого – доживать в уютной палате с заботливыми сиделками? Проводить дни в компании старушек, играть с ними в домино или вязать?

Ты не последовал бы за мной? Ты даже не приезжал бы меня навестить, мой Габи? С фотографиями и вещами, чтобы освежить мою память?

Это бабушка надвое сказала, я знаю, все зависит от того, кто первым выживет из ума.

Коль скоро ты так любишь обращаться к читателям, можешь спросить их мнение.

Сдается мне, у тебя есть фора, милый:)))

Я шучу! Видишь, я поставила смайлик, как научила Полина?

Я шучу, Габи. Я очень надеюсь, что мы, не раздумывая и взявшись за руки, прыгнем вместе в безумие безвременья.

В дни и недели, последовавшие за описанными выше событиями, я постарался сосредоточиться на втором томе «Преступлений под яблонями». И более-менее преуспел, проклиная безумную историю с ярмаркой-от-всех, которая так и оставалась непроясненной.

Я продолжал расследование тайком, стараясь, чтобы Мюгетта ничего не узнала. Задействовал свою сеть, бывший родительский комитет, друзей по библиотеке, служащих мэрий окрестных поселков. Показывал всем фоторобот, и кольцо вокруг бывшей няни из Мон-де-л’Иф, чьи дети ходили в школу одновременно с Полиной и Флорианом, постепенно сжималось. Я наконец выяснил ее имя: некая Сильви Тонневиль!

От моих источников я также узнал, что Полина могла ходить в цирковой кружок в коллеже с дочкой этой Сильви, что Мюгетта могла быть избрана в родительский комитет одновременно с ней, но что с тех пор она успела развестись, переехала и, скорее всего, снова вышла замуж, потому что никакой Тонневиль не оказалось ни в телефонном справочнике, ни в интернете. В общем, я по-прежнему ничего о ней не знал, кроме того, что наши дети, возможно, вместе учились.

Мало-помалу у меня оформилась безумная гипотеза (и сколько я ни ломал голову, она оставалась единственной правдоподобной): что, если эта женщина и вправду отслеживала нашу жизнь? Как в жутковатом фильме «Одинокая белая женщина» [33] Триллер режиссера и продюсера Барбе Шрёдера (1992). . Только Сильви Тонневиль показалось мало подражать (как делала героиня фильма) одной женщине, которой она болезненно завидовала, нет, она решила подражать целой семье. Чтобы в один прекрасный день послать все к чертям и сбыть на барахолке скопированную жизнь.

Почему? Совесть замучила? Что-то стряслось у Тонневилей? Ушли дети? Бросил муж? Зачем было копировать именно нашу семью? Что в ней завидного? Исключительного? Не было ли у Полины и Флориана особых отношений с детьми Тонневилей?

Мюгетте я ничего говорить не стал. Твердо решил держать все в себе, пока не пролью свет на это дело, но часто жалел об этом. А что, если Мюгетта подвергается опасности? Что, если она дружила с этой Сильви Тонневиль, когда дети были маленькими?

Второй том «Преступлений под яблонями» вышел 30 июня. Все лето я мотался по окрестным книжным салонам и, сбывая любопытным зевакам от десяти до тридцати книг каждый уик-энд, к концу августа превысил цифру продаж в пятьсот экземпляров, так что издатель сразу заказал мне третий том. С одним пожеланием: не расширять географические рамки и по возможности углубиться в прошлое. В идеале – написать криминальную историографию коммуны и окрестностей со времен античности! Выкопать все трупы, спрятанные под домами мирных обывателей в разных геологических слоях, начиная с юрского периода.

Ничего не скажешь, программа обширная. Амбициозная. Заманчивая. Самоубийственная.

Я начал собирать материал. И чем больше я звонил в двери, сидел в архивах, рылся на чердаках, бродил по кладбищам, тем чаще ловил на себе косые взгляды. Казалось, каждый местный житель боялся, что я обнаружу у него прадеда-садиста или предка-педофила.

В День всех святых, на официальной автограф-сессии моего второго тома, устроенной в библиотеке Туфревиля, за широкими улыбками и дежурными поздравлениями мэра и советника по культуре мне почудилось нечто странное. Я кого-то потревожил.

Все связано.

Деревня меня сторонится. Мои источники молчат. Знакомые не здороваются. Друзья отворачиваются. Плевать! Пусть расследование будет стоить мне добрых отношений со всеми соседями – благодаря ему я вновь обрел семью!

В ноябре у мамы случилось просветление и она назвала имя свидетеля-столяра: Андре Ломбар. Я отыскал его в доме престарелых в Манделье. Он продолжал выпиливать и сколачивать деревянные вещицы, однако только сам и знал, кого они изображают, но больше не помнил решительно ничего.

«Не настаивайте, у него в мозгах опилки», – деликатно шепнула мне сиделка. Я также дал объявление о розыске Шарлотты, Лоры, Имани и Келли. Специально открыл страницу в фейсбуке. Безуспешно. Похоже, девочки забывают своих кукол, едва зарегистрировавшись в социальных сетях.

Еще я сделал несколько телефонных звонков ближайшим друзьям Флориана – тем, кому он мог одолжить альбомы Nirvana, Metallica и Death Angel . Через несколько часов проклюнулся Флориан.

– Папа? Я сейчас говорил с Нико. Ты спрашивал, у него ли еще диски, которые я дал ему десять лет назад?

– Гм… Да… Ну, ты же сам сказал, что кто-то не вернул их тебе.

– Ты спятил, пап? Позоришь меня перед моими друзьями!

– Я серьезно, сынок. И, кстати, Нико и другие твои приятели считают, что спятил ты. Им совсем не понравились твои обвинения. Они утверждают, что никогда в жизни не брали у тебя ни единого диска.

Флориан расхохотался.

– Вот паршивцы! А ты – самый нудный отец в мире. Если тебе так дороги эти диски, я хоть сегодня закажу их на «Амазоне», и завтра они будут у тебя.

В середине декабря Полина сообщила нам, что беременна. Мы сразу поехали в Тулузу вместе с Флорианом и Амандиной и впервые провели Рождество по-семейному. Стан просто лопался от гордости: ведь это благодаря его преуспеянию родня жены могла собраться на его тиковой террасе. Чтобы доставить удовольствие зятю, мы с Мюгеттой задержались до начала января. И правильно сделали! Стан в конце концов едва нас не выставил.