Картер Браун - Пропавшая нимфа: Сборник

— Первый,— продолжал Перри Мейсон,— это Оскар Пендер из Сентервилля, пытавшийся выудить у Моксли деньги для своей сестры. В свое время Моксли поступил с ней так же, как с вами, оставив без сбережений.

— Мне о нем ничего не известно. Ну а кто второй?

Мейсон произнес, чеканя слова:

— Доктор Клод Милсоп. Ему не спалось. Он знал о „ вашем свидании. Оделся и поехал к дому Мокслй. Вы были там. Света в окнах он не увидел и позвонил. Ваша машина стояла за углом в переулке.

Даже губы побелели у Роды Монтейн.

— Клод Милсоп!— прошептала она.

— Вы влипли в такую кашу из-за того, что не послушались меня. Теперь извольте точно следовать инструкциям. Мы выиграли дело об аннулировании брака. И ваш муж не может свидетельствовать против вас. Однако районный прокурор сообщил газетам его показания. По существу — он основной свидетель. Но содержали его в таком месте, куда я не мог добраться. Мне с ним даже поговорить не разрешили, а корреспондент самой захудалой городской газетенки имел право прийти к нему в любое время. Так вот, нам надо развенчать их пропаганду. За этим и потребуется развод, поводом для которого станет бесчеловечная жестокость мужа, обвинившего в убийстве неповинного человека.

— Ну а потом?

— Потом я, во-первых, передам копию вашего заявления в газеты. Во-вторых же, и в главных, вручу повестку Карлу Монтейну и заставлю его выступить свидетелем защиты. В-третьих, если Карл будет упорствовать в своем обвинении, вы получите очень большое пособие. Ну а если откажется от своих показаний, то я не знаю, как будет выглядеть районный прокурор.

— Но я не хочу развода. Во всем его слабоволие виновато. Я люблю его, несмотря ни на что. Хочу сделать из него человека. Он слишком долго жил чужим умом, привык во всем надеяться на своего отца и знаменитых предков. Нельзя за неделю перекроить человека. Это равносильно тому, как если бы я выбила у него из-под ног подпорки и стала ждать, чтобы он тут же зашагал на собственных ногах. Нельзя...

— Послушайте,— прервал ее адвокат,— меня не интересуют ваши чувства к Карлу. Сейчас вас обвиняют в убийстве. И районный прокурор постарается добиться смертного приговора. А за спиной его стоит человек, обладающий умом, огромной силой воли и абсолютно незнакомый с чувством жалости. Он готов потратить любые деньги, лишь бы вас осудили и приговорили к смерти.

— Кого вы имеете в виду?— спросила она.

— Филиппа Монтейна.

— Боже мой... Он, конечно, не одобряет выбор сына, но сделать такое...

Офицер возле двери осторожно кашлянул.

— Время истекло,— сказал он.

Перри Мейсон положил перед Родой заявление на развод и протянул авторучку.

— Подпишите вот в этом месте.

Она умоляюще посмотрела на него.

— Но это же отец Карла. Он не стал бы...

— Подпишите,— повторил Мейсон.

Офицер шагнул вперед.

Рода Монтейн нехотя взяла ручку, расписалась и повернула к охраннику заплаканное лицо.

— Я готова.

Пальцы Перри Мейсона выстукивали бравурный марш на крышке стола. Холодные, внимательные глаза в упор смотрели на Пола Дрейка.

— Твои люди настигли их на железнодорожном вокзале, Пол?

— Да. За десять минут до отхода поезда. Мой парень поехал вместе с ними и дал телеграмму с какой-то пригородной станции. А я сел на телефон и сорганизовал дело таким образом, чтобы на каждой большой остановке в поезд входил другой агент. Таким манером мы не спускали глаз с парочки.

— Я хочу, чтобы они не возвращались.

— Именно так мне и сказала Делла Стрит. Только я не был вполне уверен, что правильно разобрался в твоих желаниях.

— Они должны страшиться, бояться, скрываться, чувствовать слежку за собой. Мне нужны все их вымышленные имена, под которыми они регистрируются каждый раз, приезжая в новое место. Мало того, у меня должны быть фотокопии регистрационных журналов.

— Ты хочешь внушить им, что детективы идут за ними по пятам.

— Да, но пусть это делается умно, то есть они не должны вообразить, будто преследователи слишком близко. Пускай им кажется, что сыщики ходят где-то рядом, проверяют по описаниям их внешности гостиницы и так далее.

Теперь уже детектив внимательно разглядывал адвоката. Потом он сказал:

— По-моему, ты сумасшедший, Перри!

— Почему?

— Конечно, дело не мое, но этот Пендер должен был находиться на месте преступления во время убийства. По телефону он сознался сестре, что трезвонил в дверь Моксли около двух часов ночи. У него был мотив убить Моксли. Несомненно, он ему угрожал. И если вместо изоляции парня ты бы подстроил так, чтобы его можно было задержать и натравить на него свору газетчиков, то он бы порассказал им много таких вещей, которые способствовали бы созданию благоприятного мнения о Роде Монтейн.

— А дальше?

— Дальше его арестовывают и вызывают в суд в качестве свидетеля.

— Дальше?

— Ты разделываешь молодчика под орех. Доказываешь присяжным, что он явился к Моксли требовать денег, грозил ему и так далее.

— Все верно. А потом Пендер покажет под присягой, что Моксли действительно велел ему прийти за деньгами, которые сам должен был получить от Роды Монтейн, но когда он туда явился, то безрезультатно простоял на ступеньках, нажимая на звонок, так и не попав внутрь. Это совпадет с показаниями соседей. Прокурору останется с величайшим удовлетворением требовать смертной казни для Роды Монтейн за преднамеренное убийство.

Дрейк кивнул головой.

— Но,— спросил он,— какой смысл держать их в изгнании, если можно так выразиться?

— Рано или поздно прокурор поймет важность того, что кто-то звонил в дверь в то самое время, когда убили Моксли. Этот человек, естественно, будет признан невиновным, ведь нельзя одновременно стоять внизу на крыльце, трезвоня так, что просыпаются соседи, и бить топором по голове мужчину на третьем этаже.

С другой стороны, у этого человека нет ни малейшего желания признаться в том, что он находился поблизости от места преступления. Однако, когда районный прокурор прижмет его как следует, он тут же все выложит без утайки.

Рода Монтейн первой заявила, что не сумела попасть к Моксли. К сожалению, ее показания сильно подпортили ключи от гаража, найденные в комнате убитого. Однако присяжные все равно могут этому поверить. Вот если прокурору удастся найти другого претендента, тогда дело Роды плохо.

Дрейк снова кивнул.

— Поэтому я и не хочу, чтобы Пендер был арестован. Понимаешь, сейчас мне можно объявлять убийцей его. Даже если в конечном счете он и предстанет перед судом, то, поскольку так долго находился в бегах, жил в десятках гостиниц под вымышленными именами, мне будет легче уличить его во лжи. Тебе ясен мой план?