Картер Браун - Пропавшая нимфа: Сборник

— Дай!

Он взял гребенку и подвинул стул.

— Садись перед зеркалом. Сейчас покажу... Такие волосы на плечах — это старая уловка.

Он старался быть спокойным, но от нетерпения кончики его пальцев дрожали.

— Прежде всего,— продолжал он,— я хочу, чтобы ты красилась хной... Видишь, у тебя есть и светлые и темные пряди... И нельзя понять, какие из них настоящие.

Теплые волосы трещали под гребенкой в руках Флавье. Он затаил дыхание. Рене, слегка закусив губы, предоставила ему действовать. Но Флавье было трудно уложить волосы, которые поддерживались слишком большим количеством шпилек, и пучок получался неправильной формы. Ему только хотелось сделать эту массу волос такой, как на портрете Мадлен. Открытые уши теперь не скрывали своей красивой формы. Он всунул последнюю шпильку и выпрямился, всматриваясь в новый образ, отразившийся в зеркале перед ним. Ах! .

Это лицо! Наконец он увидел его таким, как описывал Гевиньи. Лицо бледное и таинственное, то, что представлялось ему в мечтах, смотрело из зеркала.

— Мадлен!

Он произнес ее имя, и она не услышала. Не было ли это просто видением? Он бесшумно обошел вокруг стула и понял, что ошибся. Его медленные движения, расчесывание волос — все это погрузило молодую женщину в полудрему. Но та почувствовала, что на нее смотрят, вздохнула и сделала усилие, чтобы повернуть голову и улыбнуться.

— Еще немного,— прошептала она,— и я бы заснула. Мне и теперь еще хочется спать.

Потом бросила равнодушный взгляд на свою прическу.

— Неплохо,— согласилась она.— Да, так лучше, чем раньше, но не очень-то солидно это сделано.

Она покачала головой, и шпильки выпали. Потом покачала сильней, и шиньон рассыпался, а волосы потоком разлились по ее плечам. Она расхохоталась, а за ней и Флавье, хотя ему и было немного страшно.

— Бедняжка, дорогой! — сказала она.

Он еще смеялся, прижимая пальцы к вискам, но чувствовал, что больше не может оставаться в этой комнате. Он задыхался. Он нуждался в солнце, в трамваях, в шуме, в толпе. Он должен был забыть это видение. Будто алхимик, который добыл золото. Он быстро оделся и начал торопливо мыться, натыкаясь на предметы.

— Я спущусь вперед? — предложила она.

— Нет, подожди меня. Ты же можешь подождать!

Его голос так внезапно изменился, что она подошла к ванной комнате.

— Что с тобой?

— Со мной? Ничего! А чего бы ты хотела?

Он заметил, что она причесалась по-прежнему, и не знал, сердиться ему или нет, но был доволен. Он завязал галстук, надел пиджак и уцепился за руку Рене.

— Я не потеряюсь,— пошутила она.

Но ему больше не хотелось смеяться. Они вышли из отеля и превратились в обычных скучающих прохожих.

Флавье уже чувствовал себя усталым, его мучила мигрень. Он вынужден был сесть в парке.

— Прости меня,— сказал он,— кажется, придется вернуться. Мне нехорошо.

Она сжала губы, избегая смотреть на него, но все же помогла добраться до отеля. Сколько времени он собирается сидеть в этой постылой комнате? Он не имел права задерживать ее и догадывался, что она убеждена не полностью. В полдень он попытался встать, но сильная головная боль и головокружение опрокинули его обратно на кровать.

— Хочешь я положу тебе компресс на лоб? — предложила она.

— Нет... нет... Это пройдет... Иди завтракать.

— Тебе станет лучше?

— Да, заверяю тебя.

Тем не менее, когда дверь за ней закрылась, гримаса исказила его лицо. Это было глупо, потому что все вещи Рене лежали в шкафу. Она не убежит, не исчезнет. «Она может умереть»,- - подумал он и прижал руки ко лбу, чтобы прогнать безумную мысль. Время шло. Обслуживали везде медленно, он это знал. Но она могла воспользоваться случаем... Уже час, как ее нет... Похоже, она умирала от голода. Прошел час с четвертью. Беспокойство прибавляло головной боли и вызывало бессильные слезы. Когда она вернулась, он посмотрел на нее с отвращением.

— Один час и двадцать пять минут, чтобы проглотить несчастный бифштекс!

Она засмеялась, села на кровать и взяла его за руку.

— Были эскалопы, и у них такое обслуживание бесконечное... А ты как?

— О!.. Я!

— Ну! Не будь ребенком.

Он держал эту свежую руку, и спокойствие понемногу возвращалось к нему. Так он и задремал, обхватив ее пальцами. А к вечеру почувствовал себя лучше.

— Мы не пойдем далеко, а завтра я обращусь к врачу.

Они спустились вниз. На тротуаре Флавье сказал, что забыл кое о чем.

— Пожалуйста, подожди меня здесь. Мне нужно только позвонить по телефону.

Он вернулся назад и вошел в бар.

— Одно виски!.. Побыстрее!

Он дрожал от нетерпения. Она была способна за это время уйти, повернуть за угол... Он махом выпил живительную влагу. И тут глаза его упали на меню.

— Это меню завтрака?

— Да, месье.

— Я не вижу в нем эскалопов.

— Эскалопов сегодня не было.

Флавье прикончил свой стакан и вытер губы салфеткой.

— На мой счет,— сказал он и побежал к ней.

Он был любезен, много говорил, он мог быть даже блестящим, если хотел добиться этого. Потом повел ее обедать в один шикарный ресторан около Старого порта. Заметила ли она пристальность его взглядов? Ведь все было так просто в их существовании, и Флавье всегда казался таким странным человеком!

Вернулись они поздно, легли спать и долго не просыпались. В полдень Флавье опять пожаловался на голову.

— Вот видишь,— сказала она,— как только мы немного отступаем от обычного режима...

— Я особенно огорчен, что тебе опять придется завтракать одной.

— Это быстро.

— О, не торопись.

Флавье переждал удаляющиеся шаги, тихонько открыл дверь и прыгнул в лифт. Взгляд в холл, в обеденный зал. Ее там не было. Он вышел и, заметив ее в конце улицы, прибавил шагу. «Так и есть,— подумал он,— все повторяется». На ней был надет серый костюм, шла она быстро и немного наклоняла голову. Как обычно, вокруг толклось множество офицеров. Она завернула в маленькую улочку, и Флавье подошел ближе. Улица была узкая, с лавками, антикварными магазинами... Где он уже видел такую? Она была похожа на улицу Сен-Пере. Рене перешла ее и юркнула в маленький отель. Флавье не посмел идти дальше, какой-то страх удержал его перед домом.

«Центральный отель» — извещала металлическая дощечка, приклеенная к мраморной плите над входом, Флавье на ватных ногах все же приблизился к двери. Он увидел небольшой холл, стенд с ключами и за кассой — мужчину, который читал газету.

— Что вам угодно? — спросил тот.

— Даму...— ответил Флавье,— даму в сером. Кто она?

— Та, которая только что вошла?

— Да. Как ее зовут?

— Полин Лагерлак,— ответил мужчина с ужасным марсельским акцентом.

Когда Рене вернулась, Флавье лежал на кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.