Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Я припарковал машину и пешком пошел до дома, быстро просматривая газету. Абе Фитцел кое-что опустил из-за симпатии ко мне. Но в его статье любой желающий найдет достаточно веские основания, чтобы осудить и посадить Пат на электрический стул. Кери был ее любовником в течение шести, месяцев. Недавно он заинтересовался другой женщиной, и Пат застрелила его. Я провел рукой по лицу, стирая остатки крови и пот.

Черный «кадиллак» стоял у тротуара перед домом, в который мы переехали сразу после того, как я получил первое повышение. Гостиная, спальня, кухня и ванная комната. Горничная, которая каждый день приходила заниматься хозяйством, чтобы Пат меньше уставала. И чем больше я думал об этом, тем тяжелее становилось у меня на душе.

Мне кажется, я уже где-то видел этот «кадиллак». Действительно, за рулем сидел Корк Аверс. Заметив меня, он воскликнул:

— Черт возьми, Герман, что такое приключилось с тобой?

Я сказал ему, что у меня были небольшие неприятности, и спросил, приехал ли Джим. Корк ответил утвердительно. Я поднялся. по лестнице и вошел в холл. Джим Пурвис и Монт разговаривали с управляющим. Монт задал мне тот же вопрос, что и Корк Аверс.

— Я напоролся на кулаки на Гринвич-Вилледж.

— На чьи кулаки? — спросил Джим.

— Думаю, двух парней Ралфа Хенлона. Если окажется, что у одного из них сломана лапа, тогда я буду совсем уверен в этом.— Я закурил сигарету.— Ну, а вы, что вы здесь рыщете:?

— Мне необходимо поговорить с тобой,— сказал Джим.— Кроме того, я хочу получить список телефонных звонков Пат.

Я почувствовал, как у меня загорелись уши.

— Ты стараешься во что бы то ни стало поджарить ее, не так ли?

Джим сохраняет полнейшее спокойствий.

— Ты отлично знаешь, как тебе надо держаться, Герман.— Он повернулся к Халперу.— Когда я смогу увидеть эту Миру Велл?

— Сейчас,— ответил управляющий.— У нее есть комната на верхнем этаже.— Он посмотрел на кровь на моем лице.— Могу ли я попросить ее спуститься в квартиру мистера Стоуна?

— Очень хорошо, отлично,— ответил Джим.

Я спросил его, кто это Мира Велл.

— Дневная дежурная, мистер Стоун,— ответил мне Халпер.— Она дежурит с восьми утра, но так как сегодня она почувствовала себя немного нездоровой, то попросила заменить ее.

Я подошел к лифту и спросил Джима:

— Так о чем ты хотел поговорить со мной?

— О тебе самом. Ты меня беспокоишь, парень. Я понимаю, какое впечатление должна произвести на тебя история с Пат, и боюсь, как бы ты не наделал глупостей.

— Например, что. я не поверю в ее виновность, а верю тому, что она говорит?

— Нет,— значительно проговорил он.— Если ты можешь — продолжай ей верить. Я тоже люблю эту девчонку. Ведь ты знаешь, Герман, да? И я бы дорого дал, чтобы ты оказался прав, а мы все ошибались бы. Но вот уже восемь-лет, как я работаю с тобой, Герман, и знаю, на какие глупости ты способен. Сунув нос в дела Пат, ты можешь попасть в такое болото, из которого мы вряд ли тебя вытащим.

— Не старайся, я сам даю себе хорошие советы.

Наша квартира находится на третьем этаже, с широкого балкона виден Гудзон. Надо спуститься на два пролета, чтобы попасть в большую гостиную, и подняться на два, чтобы оказаться в спальне. Я потратил два года, чтобы оплатить мебель, которая красива, как в кинофильме. Это то, о чем мы мечтали с Пат. Ни у нее, ни у меня никогда раньше не было ничего красивого. Я вырос в семье, где отсутствовал какой-либо комфорт. Пат почти все свое детство провела в интернате для сирот в Бруклине. Впервые в нашей жизни мы почувствовали себя людьми. И вот теперь все это лишь горсть пепла.

Да! Джим хорошо сказал. Да, он мой друг. Я знаю, почему он пришел.

— Иди, рыщи повсюду. Я не потребую у тебя ордера на обыск.

Я открыл бар и, вынув бутылку рома, налил себе стакан.

— Нет никакого смысла предлагать это вам всем. Ведь вы на работе, на сверхурочных, стараетесь посадить Пат на электрический стул.

Это очень огорчило Монта.

— Не говорите так, Герман.

Я вошел в спальню, нашел несессер Пат и наполнил его необходимыми ей вещами. Джим последовал за мной и небрежно просмотрел ящики комода и туалета Пат. Не так, как он осматривает обычно. Для чего ему это делать? Ведь у него и так доказательств больше, чем нужно, чтобы поджарить Пат.

— На твоем месте, Герман,— посоветовал он мне,— я бы влез, в ванну и потом позволил себе хороший отдых.

Пат не понадобится этот несессер раньше вечера.

Я спросил его, откуда он может это знать?

— Она спит. Как только я устроил ее в камере, я сказал доктору Петерсону, чтобы он дал ей успокоительного, и распорядился, чтобы никто, даже помощник прокурора, не беспокоил ее в течение двенадцати часов.

Он делает свою работу, и он мой друг. Он старается быть справедливым. Я приношу ему свою благодарность.

— Скажи мне,— продолжал Джим,— что это за потасовка такая на Гринвич-Вилледж? Где это с тобой случилось, Герман?

— Под аркой подворотни, при выходе на Гроув-стрит.

— У тебя что-нибудь украли?

— О! Немного монет,— соврал я.

— Может быть, тебя здорово обобрали? Я поговорю кое с кем. А что ты там собирался выяснять?

— Я хотел видеть Эдди Гиннеса.

— И что он тебе сказал?

— Он вернул мне сумочку Пат. Сумочку, которую она забыла во вторник вечером, после того как очень бурно поссорилась с Кери. Но Эдди рассказал мне еще одну вещь: Пат выпила в тот раз восемь стаканов. А она от бутылки пива совсем выходит из строя.— Я схватил Пурвиса за руку.— Послушай, Джим, ты сам видел Пат с Кери?

— Нет,— ответил он, качая головой.

Я выложил ему все, что накопилось у меня на сердце.

— Скажи мне, ты не допускаешь мысль, что в Нью-Йорке существует рыжая курочка, настолько похожая на Пат, что ее за Пат и принимают?

Джим погрузился в размышления.

— Возможно, и существует. Но какая причина? Кому придет в голову так подводить малышку?

— Этого я не знаю,— вынужден признаться я.

— У нее есть деньги?

— Только то, что я даю ей.

— Может быть, она знает то, чего не должна знать?

— Сильно в этом сомневаюсь. Ей было восемнадцать лет, когда мы поженились. А то, что она рассказала в комиссариате, сущая правда. Я был у нее первым. И до вчерашнего вечера у меня не было ни малейшего сомнения в том, что я единственный мужчина, который для нее существует.

Джим усмехнулся и уселся на край дивана.

— Проклятие, не знаю даже что и думать.— Я снял пиджак и рубашку и бросил их на пуфик перед туалетом Пат. На нем стоит такая же фотография Пат, какую обнаружили у Кери. Но на этой надписано: «Герману, моей любви. На всю жизнь. Патриция».

Я снял брюки и остался в трусах и ботинках.

— Нет, действительно,— сказал Джим,— вся эта история производит на меня то же впечатление, что и на тебя, Герман. Но вместе с тем вот уже пять или шесть месяцев разные люди говорили мне, что видели Пат то тут, то там в обществе Кери.