Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

— Я думала, вы будете спокойно спать до полуночи, сказала она, увидев меня.

Я не совсем понимаю, довольна она или нет. Я уселся на стул.

— Разве я столько выпил?

— О! Необычайно много.— Она провела языком по губам.— Но я думала не об этом.

— Я Большой Герман.

Это не смешно. Никто не смеется — ни она, ни я.

Она налила мне чашку кофе.

— На случай, если вы вдруг проснетесь, я решила приготовить вам кофе, прежде чем идти на дежурство.

Кофе мне понравился. Я быстро выпил чашку, не наливая молока, и попросил налить мне еще. Пока Мира делает это, ее бедро трется о мое. Воспоминание производит определенный эффект. Я спросил её, нужно ли ей идти работать.

Она села напротив меня.

— К сожалению и несчастью.— да. Мейбл работала за меня с восьми часов до четырех. И я не могу заставить Гвен остаться .еще на одну смену, когда она закончит свою.

Мне кажется, я слышу Пат.

— Как ты себя чувствуешь, Герман?

— В отличной форме,— ответил я.

Мира внимательно посмотрела на меня.

— О! У тебя не такой уж жизнерадостный вид.

Она протянула над столом руку и осторожно положила на мою.

— Вот что я тебе скажу: допей кофе, а потом возвращайся в постель.

Мысль совсем недурна. Когда я проснулся, то почувствовал себя совершенно свежим и 'полным сил, но теперь, после кофе, не знаю почему, у меня опять появилось состояние подавленности и плохого самочувствия. Или, может быть, это оттого, что, проснувшись, я выпил глоток рома?

— Возможно, я и сделаю это. И...

— И скоро как пробьет полночь, маленькая Мира вернется,— сказала она, морща носик, усыпанной веснушками.

Это как раз то, о чем я подумал. У нее желание продолжать это... На столе лежит пачка сигарет, и я закурил.

— Настоящая маленькая Сендрильона, да?

Она погладила мою руку.

—Почти так. Но теперь мне надо торопиться, дорогой.

Она обошла вокруг стола, чтобы поцеловать меня.

— По крайней мере, если ты... после всего... я могу ведь и опоздать на несколько минут.

Даже при мысли об. этом меня затошнило. Я похлопал по ближайшей ко мне округлости.

— Надеюсь, что смогу выдержать до полуночи.

Она нежно поцеловала меня.

— Чтобы ты ждал меня...

Я смотрю ей вслед. Мира не худенькая девушка. У нее округлые ляжки и бедра, которыми она очень соблазнительно покачивает при ходьбе. Почти как Пат. Я налил ещё чашку кофе, но меня тут же вырвало. Я наклонился над умывальником, после чего долгое время дал течь воде. Я не хочу больше кофе. Я не хочу ничего вспоминать. Все, что я хочу,— это сократить до минимума всякое воспоминание о Пат. В. шкафу на кухне есть бутылка отличного виски, которую я берег для особого случая. Ну вот! Это как раз тот случай! Мне это понравится больше, чем кофе.

Я вернулся в спальню с бутылкой под мышкой. Я не слишком-то горжусь Германом Стоуном. Ладно, Пат меня обманула. Но две ошибки не составят одну правду. А теперь у меня на руках эта девочка, Мира.

Я остался сидеть на краю кровати, наблюдая за цветом залива. Да! Мира хочет продолжать. А потом?

Мы поклялись в радости и в горе быть вместе всю жизнь. Я встал и подошел к комоду, чтобы посмотреть, на месте ли мой запасной револьвер. Может быть, я все же сумел что-нибудь сделать для Пат? Во всяком случае, я могу попробовать разузнать что-либо у Хенлона.

Револьвер лежал под моими рубашками. Я вынул его, положил рядом с бутылкой на комод и. стал искать чистое белье для себя. В комоде его не оказалось. Я полез в ящик, в который Пат обычно складывает свои вещи. В самом низу лежала маленькая красная книжечка, на обложке которой была надпись: «Пять лет интимного журнала».

Книжка запиралась на ключик. Я видел, как Пат иногда писала что-то, но никогда не обращал на это внимание. Возможно, я из записей узнаю немало нужных вещей. Я просунул палец под металлическую планку и сломал замочек.

На первой странице стоит дата — 1 января 1950 года. Пат написала: «Вчера вечером смотрели «Пасифик Сюд». Хорошая пьеса. Потом ужинали в «Пероке». Герман хотел повести меня в один ночной бар, но я отказалась. Тогда мы вернулись домой и легли спать. Моя любовь! Прошло почти пять часов, пока мы заснули. Это был один из прекраснейших дней за все время моего существования...»

Я невольно засмеялся, но смех тут же застрял у меня в горле. Таковы мы оба. Мы были женаты к тому моменту уже восемь лет. Это было два года назад.

Я быстро перелистал страницы журнала, дойдя до записей, сделанных пять месяцев назад. И ни разу ни в одной из них она даже не упоминала Кери. Всегда я — «ее любовь». Играли в покер с Джимом, Авис, Абе и Чирли: Пат проиграла шесть долларов и сорок пять центов, но я выиграл восемнадцать, меньше, чем мне стоило пиво и сэндвичи. На следующий день она ходила за покупками с Чирли, и Чирли купила себе «божественную» шляпку. Что это может быть за шляпка? И к тому же «божественная»?

Я продолжал перелистывать страницы дневника. Все остальное в том же роде. Маленькие вещи, которые заполняют жизнь женщины. Но нигде'нет и намека на Лила Кери, нет белых пятен в описании ее времяпрепровождения. И так все дни. Восемнадцатого ей показалось, что у нее задержка, и она стала надеяться. Теперь, когда у меня оклад лейтенанта, можно подумать и об увеличении семьи.

Мы ходили туда и сюда. Смотрели «Голубую вуаль». Обедали в дорогом ресторане, поехали забавы ради на поезде в другой штат. Чтобы погулять на воздухе, проветриться перед тем как лечь спать.

Еще позавчера, в день, когда Пат отправилась сдавать кровь, она называла меня «моя любовь».

Герман здесь, Герман там. Как будто я был каким-то особым человеком, вроде Эйнштейна. Как будто мы были женаты лишь десять дней, а не десять лет. Полушутя-полусерьезно Абе назвал меня в хронике Бродвея Большой Герман. Но из дневника видно, что Пат приняла это имя серьезно. Я самый замечательный человек, какого только создавала земля. Я самый лучший детектив в Манхэттене. Я муж, о котором можно только мечтать. Я совершенный любовник.

Я закрыл книжечку и посмотрел на залив, который теперь стал слегка пурпурным. Невозможно представить себе тут притворство. Пат не настолько хитра. По своим умственным способностям она скорее посредственна.

Холодный пот побежал у меня по спине. И это женщина, которую обвиняют в том, что она играла в папу-маму с Лилом Кери? Но когда же? Нет, меня не заставят проглотить это. И даже факты, которые доказывают ее вину. Да, я видел Пат совершенно голую и совершенно пьяную у Лила Кери. Своими собственными глазами. Но все это говорит лишь о том, что она — жертва какой-то комбинации. Меня просто заставили увидеть ее такой. Чтобы «открыть» мне глаза. Без сомнения, в Нью-Йорке существует рыжая девушка, которая по каким-то особым причинам стала выдавать себя за Патрицию Стоун последние пять месяцев. Я унес с собой красную книжечку в гостиную и поднял телефонную трубку.