Стюарт Стерлинг - Нет святых в аду: Сборник

Инспектор подлил себе еще виски.

— Закрой кран, детка. Розовые штанишки действовали лучше.

Она принялась ругаться на чем свет стоит. Он подождал, пока она выдохнется.

— Мне некогда валять дурака. Гуч попался, и попался крепко.

Она собралась что-то сказать, но он предостерегающе поднял руку.

— Я просто хочу вдолбить в твою головку, что Гарри предстоит основательная чистка. Неужели ты мечтаешь угодить в тюрьму из-за типа, который поджег дом со стариками и детьми? Конечно, ты можешь ответить, что это твое дело. Но я скажу, что дело это грязное.

Энни Сьютер пробормотала что-то невразумительное.

Педли вытащил из кармана пиджака и положил перед ней последний выпуск утренней газеты.

— Тут все написано. Прочти. Ты достаточно умна, чтобы не встать на сторону крысы, выкинувшей такой номер.

Она вытерла глаза полой халатика.

— Я не провокатор.

Он с треском поставил стакан на стол.

— Господи боже мой! Этот кокаинист совершает самое отвратительное преступление. Там, где обычный убийца мог отправить на тот свет одного-двух людей, Гуч переправляет их в морг и больницу оптом. Людей, которых он никогда не видел и которые не сделали ему ничего плохого. И когда он пытается втянуть в этот кошмар тебя, ты начинаешь визжать, что не хочешь быть доносчицей!

— Никто не может сказать, что я предала кого-то.

— Нет? Но, если мы нуждаемся в твоих свидетельских показаниях, тебе лучше дать их таким образом, как необходимо нам.

Девушка подошла к столу и трясущейся рукой налила себе виски.

— Что вы хотите знать?

— Гарри заплатили за последний поджог. Я должен знать, кто именно. Гуч был не единственным, кто работал на этого человек^. Мы установили, что у него на совести по крайней мере восемь смертей, а сам он держится в тени, чтобы не пачкаться лично.

— Предположим, что Гарри действительно виновен. Неужели, по-вашему, он такой дурак, что назовет мне своего хозяина?

— Как ты думаешь, где он получил деньги?

Девушка вытерла глаза платком.

— Он сказал, что выиграл их в Гарлеме.

Педли посмотрел на нее с негодованием.

— Завернись во что-нибудь. Мне придется арестовать тебя.

Он швырнул стакан на пол. Тот разбился вдребезги. Виски залило Педли брюки.

— Говорю вам, я ничего не знаю об этой проклятой истории!

Педли встал и надел шляпу.

— Тебе помочь одеться?

Мокрое от слез лицо исказил страх.

— Я не знаю много! — завыла она.— Не знаю! Клянусь, что не знаю!

Он снова сел.

— А мне много и не нужно, детка. Расскажи то, что известно.

Было уже около двух, когда Педли вернулся в здание муниципалитета и по пути в свой кабинет остановился у стола Барни.

— Сходи и принеси мне поесть — ростбиф на черном хлебе, побольше горчицы ц кофе.

— Слушаюсь, босс,— сказал Барни, сощурившись.— Звонил комиссар.

— Разъяренный?

— Конечно. Говорит, что непременно должен побеседовать с вами до половины третьего. Что-то по поводу заявления для прессы.

— Тут мы им помешаем.

— Я не понимаю, почему нас обвиняют всякий раз, когда какому-нибудь пиротехнику приходит в голову устроить пожар?

Инспектор повесил шляпу на крючок.

— Комиссар не виноват. Его подталкивают газеты, а он сваливает ответственность на другого. На кого же еще ее можно свалить, как не на бюро пожарной инспекции?

Барни потер бедро, искалеченное на пожаре в одну из слякотных ночей.

— Тогда придется сменить табличку на вашей двери...

Педли достал из кармана кипу листков, исписанных аккуратным женским почерком.

— Надо сделать три фотокопии с этого, Барни. Оригинал— прокурору. Так какую табличку?

Пожарный усмехнулся.

— Ответственность...— так нужно написать— оставлять здесь.

Инспектор улыбнулся.

— Поторопись с сандвичем, Барни. И скажи Джонни Митчелу, что мне нужно увидеться с ним.

Джонни появился раньше сандвича и кофе. Он был высок и худощав. Очки в стальной оправе делали его похожим на бухгалтера или инженера, а не на помощника пожарного инспектора. Он держал под мышкой красную папку.

— Инспектор, один из детей в больнице «Флауэр» находится в критическом состоянии. Ожоги третьей степени на лице и шее.

Педли крутанулся на своем вращающемся кресле и устремил невидящий взгляд на Сйти-Холл-сквер.

— Который из них, Джонни?

— Девятилетний. Стефен Калински, кажется. Тот, что вытащил из кровати маленькую сестренку.

Инспектор знал, чем в основном кончаются ожоги третьей степени. Медики в наше время многого добиваются с помощью таниновой кислоты, прозванной новым химическим оружием. Но даже оно бессильно перед ожогами, разрушающими ткани и парализующими восстановительные возможности организма. В первые сорок восемь часов психический шок у мальчика был таким сильным, что он не чувствовал, боли. Затем ему пришлось давать наркотики, чтобы сделать мучения терпимыми. Существовала реальная угроза инфекции. Его организм отказывался принимать пищу. Через три-четыре дня неуклонное угасание жизненных сил перейдет в кому. И тогда еще одна жертва появится в графе против имени Гарри Гуча и того неизвестного человека, который — Педли не сомневался — стоял за поджигателем.

— Знаешь, Джонни, иногда я жалею, что мы в своей практике не пользуемся правилом «око за око».

— Законом мидийцев и персов?

— Да. Вообще-то, я стою за наиболее гуманный метод расправы даже с самым гнусным убийцей. Но возможно, если бы Гарри Гуч ясно представлял себе, что ему придется пройти через такие же мучения, как этому мальчику, тогда он дважды подумал бы, прежде чем поджигать квартиру на Шестьдесят четвертой улице. .

— Не знаю, не знаю,— пробормотал Митчел.— Должно быть, он понимал, что если его схватят, то посадят на электрический стул.

Педли устало провел рукой по лицу:

— Видимо, не понимал.

Помощник открыл папку.

— А почему бы и нет? Мы его почти поймали. Вот фотографии чулана.— Он вытащил блестящий снимок. — Видите эту обуглившуюся линию?

Инспектор взглянул на темную длинную полосу на задней стене.

— Точно подходит к чемодану,— Митчел постучал по фотографии. — Стружка, пропитанная спиртом, вспыхнула здесь, отсюда и начался пожар. В лаборатории утверждают, что на дереве отпечатались следы рисунка крокодиловой кожи и температура там соответствовала температуре горения древесного спирта.

— Бутылку нашли?

— Нет еще. Ею занимаются ребята из участка. Но бутылка не так важна. Нам необходим чемодан.

— Обнаружить его будет трудно. Хотя для обвинения он не нужен. Достаточно заявления хозяина, что чемодан исчез. Для суда у нас достаточно улик, указывающих на Гуча. Но, возможно, нам придется пойти на сделку с ним.