Елена Арсеньева - Страшная сказка

У него почти не было сомнений, что эти двое попытаются сегодня улизнуть с «шоу Али» в самый его разгар, чтобы присоединиться к своим пособникам и прикончить настоящую Надежду Гуляеву. Причем Егор был почти уверен, что, даже если эти двое будут отсутствовать, ничего не изменится. То есть он никак, никаким образом не может помешать осуществлению их плана, если поднимет шум. Единственное, что он мог, – не спускать глаз с этой парочки ни на миг. Следовать за ними как тень. Пристать к ним, как банный лист, как пластырь, как репей, как неприличная болезнь. Но при этом оставаться незамеченным – елико это возможно. Надо просечь каждый их шаг, а когда дойдет до дела, он будет действовать по обстоятельствам. Скажем, они отделяются от группы и берут такси, чтобы присоединиться к своим сообщникам. Егор тогда тоже хватает такси и неотступно следует за ними. Ребро Шайтана… От Марракеша это не столь далеко. Оружия нет, это плохо. Что он может сделать?! Эта мысль внезапно скрутила его.

Мысли путались, он пребывал в полной растерянности. Он стал натуральным параноиком, шизофреником. Его таким сделали! Что предпринять? Или покориться?

– Это грандиозное сооружение, которое вам предстоит увидеть, построено простым ресторанным поваром по имени Али. Получив некоторое наследство, он завел свое дело, небольшой ресторан, в котором решил устроить скромное шоу, напоминающее любимые им сказки «Тысячи и одной ночи». Однако шоу очень понравилось многим богатым людям, Али получил помощь и постепенно создал то, что теперь является гордостью Марракеша. Вы будете потрясены, уверяю вас. Все бывают потрясены размахом, великолепием, пышностью этого зрелища. Многие, преисполнясь восхищения, желают выразить свою благодарность создателю этого великолепного зрелища. Однако должен вас разочаровать: господин Али погиб несколько лет назад – погиб на знаменитом, роковом Ребре Шайтана, когда на полной скорости выехал из-за поворота в самом опасном месте и не справился с управлением. Завтра, возвращаясь кружным путем в Агадир, мы будем проезжать это место, и все смогут увидеть, насколько осторожным надо там быть. Малейшая оплошность водителя – и…

Почему… почему гид при этих словах вдруг приподнялся на своем месте и многозначительно посмотрел на Егора? Показалось? Возможно… Однако ему не показалось, что Родион вдруг высунулся из-за спинки кресла и послал Егору предупреждающий взгляд. И насмешливая улыбка «Надюшки» ему отнюдь не померещилась!

Он почти не видел того, что происходило вокруг. Вполглаза смотрел на торжественное шествие облаченных в белые одеяния берберов, встречающих гостей. Почти не обратил внимания на великолепные врата в сказочное царство, на шумных драконов и кинг-конгов, на гигантских змей – самых настоящих, не механических, на великана – тоже настоящего, хоть и до крайности уродливого парня, которому «Надюшка», женщина довольно высокая, едва доставала до середины груди, ну а более малорослые дамы вообще телепались где-то на уровне его пояса.

Егор не сводил глаз с этой парочки, а потому едва разглядел великолепное многообразие разноцветных шатров и игривых фонтанов между ними. В одном таком шатре, бордовом с золотом – истинная роскошь, не показная, безумных денег стоящая роскошь, от которой захватывало дыхание! – были накрыты столы для русских. И чего только не было на этих столах, мама дорогая! Да уж, оголодавшие туристы вполне вознаградили себя за день голодовки, ну а когда подали молоденьких, целиком зажаренных барашков в окружении кус-куса и овощей-тажин… И все эти горы еды заливались реками знаменитого «серого вина», которое на самом деле было сдержанно-розовым и несдержанно-вкусным. Поглощение непомерного количества еды, которая почему-то не насыщала, а только еще сильнее разжигала аппетит (по принципу: чем больше ешь, тем больше хочется), а также безудержное винопитие сопровождались песнопениями и игривыми плясками, исполнявшимися представителями всех племен, населяющих Марокко: «синих» туарегов, берберов, арабов и прочих номадов, одетых в свои национальные костюмы.

Егор смотрел вполуха, слушал вполглаза, ел вполрта. Еда всегда производила на него действие просто сногсшибательное, наверное, это началось со времен тюремных голодовок. Чифирить или квасить он мог сколько угодно и что угодно, хоть бы и самогон-чимер, а вот стоило чрезмерно сытно поесть – и глазки закрываются, и ножки подгибаются, и ручки опускаются, и язык заплетается, и сам Гоша лыка уже не вяжет. Поэтому он лишь изредка цеплял вилкой с тарелки морковку-картошку (эх, до чего же вкуснотища в этом тажине получается!), да подносил ко рту ложечку кус-куса, да отщипывал волоконце тонко зажаренного бараньего мясца. Больше прихлебывал неиссякающее «серое», а сам так и пялился на тех двоих, которые, в отличие от него, ели и пили с завидным аппетитом, ничуть не мучаясь угрызениями совести по поводу предстоящего убийства.

«Вы звери, господа…»

Егор зажмурился от боли. Ладно, погоди, еще не все потеряно! Главное – не сводить с них глаз.

И он не сводил их весь ужин, не сводил и потом, когда полуживые туристы выползли из шатров, расселись вокруг арены, и им были представлены феерические сцены из истории Мавритании, из эпох всех этих Аль-Маравидов, Аль-Махадов, Меренидов…

Похищение невесты, нападение на караван, вольтижировка берберов на необъезженных скакунах, стрельба по мишеням, скачки на скорость и снова танцы, танцы, песни, песни… И все это время Родион с «Надюшкой» вели себя совершенно беззаботно, орали от восторга, аплодировали до боли в ладонях, смеялись до колик над проделками шутников-вольтижеров, прикрывались от летящего в них песка, когда бешеные кони вставали на дыбы перед самой трибуной, в деланом испуге прятались за спины сидящих впереди зрителей, когда берберы направляли ружья прямо на них, чтобы в самый последний миг, за полсекунды до нажатия на курок, резко вздернуть стволы вверх.

Зато Егору некогда было смеяться, хлопать, восхищаться, прикрываться от песка и уклоняться от залпа – хоть и безобидного, холостого, но очень впечатляющего. Теперь у него болели глаза, уши, у него чесалось в носу… Когда закружились в вышине рассыпающие разноцветный огонь кольца, когда небо вспыхнуло фейерверком, а берберы, привстав в стременах, принялись палить из всех стволов, он вдруг ощутил, что съел слишком мало, а выпил слишком много.

На счастье, шоу закончилось. Родион и «Надюшка» неспешно шли впереди Егора, не предпринимая никаких попыток от него скрыться.

Зага-адочно! Что же произошло? Передумали? Каким-то невероятным образом посовещались с сообщниками и перенесли время Ч? Или… или все уже кончено, и Егор теперь ничего не сможет сделать, как бы ни дергался? То есть дергаться ему не имеет смысла, да? А может быть… О господи, в его затуманенной серыми парами голове вдруг наступило некоторое просветление: может, он все-таки не так что-то понял? Неверно истолковал?