Наталья Александрова - Перчатка немецкого рыцаря [litres]

Но девушка помахала перед его носом пальцем:

– Утром стулья – вечером деньги!

– Какие еще стулья? – набычился полицейский. – Я до вечера ждать не собираюсь!

– Не беспокойтесь, не придется. Это я так сказала, присказка такая. Как только вы мне дело покажете – тут я вам всё и отдам!

Петр Никитич вошел в дежурную комнату. За ним следовала Арина.

Дежурный, молодой полицейский Осетров, с интересом уставился на нее.

– Никитич! – обратился он к старшему товарищу. – Ты, никак, нарушительницу задержал?

– Сам ты… нарушитель! – пропыхтел сержант. – Погуляй немножко, Осетров, нам с гражданкой кое-какие вопросы обсудить надо.

– Вопро-осы? – удивленно протянул Осетров. – Ну, Никитич, ты даешь! Я бы с такой интересной гражданкой тоже не отказался пару вопросов обсудить!

– Ты, Осетров, ерунду-то не говори! Не дорос ты еще до таких вопросов! Говорю тебе – выйди, погуляй полчасика!

– Ну, раз ты так – я что, я погуляю…

Едва дверь за Осетровым закрылась, Петр Никитич подошел к несгораемому шкафу, открыл его и проговорил, показывая на аккуратные ряды папок:

– Вот, я же сказал – у нас в делах полный порядок! Вот они все, одно к одному!

– Что, – удивилась Арина, – у вас они не в компьютере, а по старинке, в картонных папках?

– В картонных-то оно надежнее. Компьютеры эти только и слышишь – то они зависают, то вирусом каким-то болеют, то в них совершенно посторонние люди через провода забираются. А картонные папки – вот они, что им сделается?

Полицейский снова повернулся к шкафу и забормотал:

– Это, значит, одиннадцатый год… а это двенадцатый… где же у нас то дело…

Он еще немного повозился в шкафу, перебирая папки, и наконец издал победный вопль:

– Вот же оно!

С этими словами он выложил на стол пухлую картонную папку с веревочными завязками. Арина потянулась к ней, но полицейский положил на папку руку:

– Э нет, у меня присказка другая – утром деньги, вечером стулья! Давайте мне ваши три причины, и тогда можете с этим делом свободно ознакомиться!

Арина отдала ему деньги, придвинула к себе папку и раскрыла ее.

В папке было много всяких бумаг – протоколы допросов, выполненные от руки планы местности, в которых она с трудом узнала берега Серебристого озера.

Среди прочих бумаг Арина нашла несколько фотографий.

От того, что было на них, у нее закружилась голова.

На снимках был берег озера, возле воды стояла грязная, покрытая тиной машина, а рядом с ней лежали два распухших, обезображенных трупа. На следующем снимке были те же два трупа, но более крупным планом.

Арина справилась с подступившей тошнотой и пригляделась к фотографиям утопленников.

Хотя пребывание в воде изменило их, и между страшной августовской ночью и тем днем, когда были сделаны эти снимки, прошло почти десять лет, но Арине показалось, что она узнала утопленников. Один был толстым, коротконогим, второй – выше и худее…

Перед ее глазами снова возникла августовская ночь, лимонно-желтая луна, берег озера, и на этом берегу страшные люди сгрудились вокруг старой лодки и ее страшного груза…

Арина собралась с силами, взяла себя в руки. Раз она приехала сюда – нужно довести начатое до конца.

Достав свой смартфон, она пересняла на него фотографии утопленников, общий вид и планы места преступления, другие документы из папки.

– А что, – спросила она полицейского, – этих утопленников так и не удалось опознать?

– Почему не удалось?

– А мне Вера так сказала, которая в буфете…

– Ты ее больше слушай! – надулся полицейский. – Она больно много болтает! Опознали мы их.

– И кто ж такие?

– Один – здешний. Не наш, правда, не деревенский. Он рядом в спортивном лагере работал, то ли завхозом, то ли еще кем.

– В лагере «Викинги»? – переспросила Арина.

Полицейский взглянул на нее с интересом.

– Ну да, раньше это были «Викинги», только они закрылись, и лет десять уже другой лагерь. «Ласточка» называется.

«Еще бы тебе этих «викингов» не знать, – со злостью подумала Арина, – когда ты им за деньги все рассказывал про то убийство».

– А второй?

– А второй – городской.

Перебирая документы, чтобы сфотографировать их, Арина наткнулась на частично заполненный бланк допроса свидетеля. Сверху от руки была вписана шапка – дата, фамилия свидетеля. Фамилия была написана нечетко, корявым, спотыкающимся почерком, но Арина с трудом разобрала ее.

Баринов.

Дальше был только пустой разграфленный бланк, выцветший за прошедшие годы.

– А почему этот бланк не заполнен? – спросила она полицейского.

– Какой бланк? – Петр Никитич потянулся к столу, взял у Арины бланк, прочитал и бросил обратно.

На лице у него проступило недовольство.

– И вообще, почему вы его допрашивали? – не сдавалась Арина. – Какое отношение Баринов имел к этому делу?

Полицейский снова недовольно запыхтел:

– Ну чего вам еще надо? Я вас сюда пустил, с делом дал ознакомиться, а вы опять какие-то вопросы задаете…

– Я же не просто так их задаю, не без причины… – Арина положила на стол очередную купюру.

– Ну, что с вами поделаешь… – тяжело вздохнул полицейский. – Умеете вы, девушка, человека разговорить… Я тогда, девушка, молодой был, неопытный и, видно, фильмов всяких насмотрелся про сыщиков и следователей. А у нас здесь никаких таких преступлений, как в кино показывают, не было. То есть как раз преступлений всяких выше крыши, – спохватился он, – и убийства даже, да все неинтересные. Подерутся мужики по пьяному делу, один другого топором зарубит, да тут же рядом пьяный и заснет, так что искать долго не приходится. Или муж жену пристукнет, тоже по пьяному делу. Или жена его с полюбовницей застанет и ту поленом до смерти забьет. Что характерно, не мужа. И тоже ясно, кто преступник. А тут – серьезное дело, полная машина трупов, то ли месть, то ли разборки преступные. Мне и захотелось это дело распутать. Настоящая полицейская работа, как в кино. Ну, и первым делом решил я того мужика безрукого допросить, потому как он непременно в той машине был.

– Был? В той машине? – переспросила Арина. – Вы ничего не путаете? Как же он тогда сумел выбраться?

– Вот и Иваныч мне тогда говорил – как же он выбрался? А в том-то и дело! – Полицейский сел поудобнее, поднял глаза к потолку и мечтательным голосом проговорил: – Я раньше, пока на Машке не женился, охотиться любил. У нас здесь и зайцы, и лисы, и барсуки водятся, про лосей уж я не говорю, иногда и волки проходные попадаются. Так я и с ружьем в лес ходил, иногда и капканы ставил…

– К чему это вы? – удивленно перебила его Арина. – У нас что – вечер воспоминаний?

– А ты слушай, девушка, не сбивай меня, а то я и сам, не ровен час, собьюсь! Один раз прихожу я к своему капкану, который накануне поставил, смотрю, он защелкнутый, а зверя никакого нет. Пригляделся получше – смотрю, на капкане кровь и шерсть рыжая. Поглядел вокруг и увидел рядом лисью лапу. Отгрызенную.