Иван Плахов - Мастер теней

– Хочу, – стыдливо призналась Людочка.

– Ну так увидишь, говно вопрос – порошку на всех хватит, вставит так, что на всю оставшуюся жизнь запомнишь.

– Первому бегуну на самую короткую в мире дистанцию по четыре сантиметра на ноздрю приготовиться. На старт, внимание, марш!

Инна, небрежно приняв из рук Димы самодельное нюхательное устройство, наклонилась над столом и ловко вдохнула половину дорожки левой ноздрей, а затем остаток – правой.

Выпрямившись и не глядя передав стодолларовую трубочку Жанне, она шумно выдохнула ртом:

– Life is simply cocaine…

Жанна, молча оттеснив Инну от стола, тихо и деловито вдохнула свою полоску и молча передала трубочку Вике.

Вика, лукаво взглянув на Людочку, а затем на Диму, всё же переборола робость и неумело, но старательно постаралась повторить всё то, что до нее делали Инна и Жанна. Вдохнув первую половинку дорожки, она испуганно охнула и, отшатнулась от стола, чуть не выронила трубочку – ее подхватил Дима и, приобняв Вику за талию, успокоил:

– Задержи дыхание и не паникуй. Это как анестезия. Сейчас болезненное ощущение пройдет, и спокойно другой ноздрей вдыхай остальное.

Вика послушно кивнула, покорно взяла трубочку и вдохнула остаток порошка, не издав ни звука.

– Ну как? – поинтересовался Дима, забирая у нее свернутую купюру и жестом подзывая к себе Людочку. – Понравилось?

Вика ответила:

– Пока не поняла. В глазах аж потемнело и ноздри ничего не чувствуют, будто весь нос внутри онемел.

– Это нормально, – заверил Дима и велел Людочке: – Ну давай, скорей, а то все тебя устали ждать.

– Ой, я боюсь, – испугалась Людочка, невольно втягивая голову в плечи. – Ты как, Вик, всё нормально?

– Не бзди, подруга, я в норме! – неожиданно хохотнула Вика и взглянула на Людочку совершенно безумными глазами. – Слушай, это так прикольно: всё вокруг такое выпуклое и цветное – охуительно!

– Вот видишь? Не задерживай нас, – поторопил Людочку Дима. – Как писал великий русский поэт:

Забил заряд в ноздрю я туго,

И думал: угощу-ка друга!

Постой-ка, брат мусью!

Подходи и заряжайся, подруга, давай-давай, не заставляй уговаривать, наша батарея уже заждалась.

Людочка всё же взяла из рук Димы скрученную купюру и, склонившись над зеркальной поверхностью столика, на которой белела последняя полоска, вдохнула. Ее будто чем-то ледяным ударили в левую ноздрю, она мгновенно онемела изнутри, а в глазах потемнело от внезапной ломоты в переносице. Превозмогая страх и боль от первой понюшки, она что есть силы втянула правой ноздрей остаток порошка и, зажмурившись, выдохнула через рот: нос у нее заложило.

Первые болезненные ощущения неожиданно пропали, как и напряжение, отчего вдруг наступило блаженство и беспричинная радость, которую невозможно было контролировать. Она неудержимой энергией заструилась наружу через глаза и уши, обрушивая на мозг Людочки какофонию звуков и цвета.

– Ну все, – радостно констатировал Дима, убирая купюру обратно в портмоне.

– А ты что, не будешь? – поинтересовалась Вика, давясь от беспричинного смеха.

– Нет, мне нельзя, я же на работе, – ответил Дима. – Я тебе уже говорил, что я художник. Только работаю я с измененным сознанием, а вы уже почти готовы воспринять то, что я собираюсь сделать.

– А что ты собираешься сделать? – захлебываясь от восторга, выдохнула Людочка.

– Как что? Убить вас, а кровь вашу – выпить.

– А почему нас, а не их? – хохотнула Вика, указывая на Жанну с Инной.

– А они мои помощницы, в некотором роде ассистенты, хотя работаю я один. Так сказать, ручная работа – никому не доверишь. Господи, вы бы только знали, как это прикольно: убивать людей! И почему это все не делают?

– Ты серьезно? – продолжала смеяться Вика, ничуть не пугаясь. – Опять начал, как в коридоре! А ты приколист, Димон, с тобой и правда интересно!

– Эй, Жанна. Принеси-ка нам волшебной водички, жажду утолить, – велел Дима.

Жанна вместе с Инной вышли в ту же комнату, откуда Дима ранее приволок деревянную треногу. Через полминуты Жанна в зал вернулась, в каждой руке она несла по граненому стакану, наполненному доверху белесой жидкостью. Подойдя к девушкам, она молча протянула им стаканы и так и стояла, не двигаясь, пока девушки их не забрали.

– Что нам с этим делать? – спросила Вика, с любопытством рассматривая содержимое стакана.

– Просто выпить, только и всего, – пояснил Дима. – Пейте-пейте, от этого еще никто не умирал.

– Ладно, как скажешь, – согласилась Вика и залпом выпила свой стакан.

– А ничего. На холодный чай похоже. Только вкус более пряный, как у микстуры от кашля.

– Точно, точно, – подтвердил Дима и кивнул Жанне, отпуская ее. – Вода настояна на анисовом корне.

Вслед за Викой свой стакан молча допила Людочка, поставила его вверх дном на зеркальную крышку трехногого стола.

– Что теперь? – спросила Вика Диму и пьяно улыбнулась.

– Сейчас мы гостей подождем, а потом вас резать будем, – ответил Дима и, взяв из ее ослабевших рук стакан, добавил: – Вы пока здесь постойте, я вам принесу кресла и стол, на котором буду вас потрошить. Принесу сегодня я в жертву сразу двух горлиц-непорочных девиц, чтоб очистить себя их кровью от собственной скверны. И бо-о-о-ги не ведают – что он возьмет! Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?

Постепенно в мастерскую начали приходить нужные люди. Их встречали Жанна и Инна. Вечеринка у Димы была полной противоположностью той, что проходила этажом выше, в мастерской у Славы Цапли – с ее хаосом и бесшабашной удалью. Всех входящих просили пройти в специальную комнату, где они надевали на голое тело одинаковые черные рубахи длиной до щиколоток. Затем гостям закапывали глаза физраствором с морфием и провожали их в центральный зал. Там посередине стоял белый длинный стол, а с двух его продольных сторон – два кресла. В них беззвучно, не шевелясь, как истуканы, напротив друг друга сидели Вика и Людочка, обездвиженные выпитым напитком.

Всё происходило в полной тишине. Никто из присутствующих друг с другом не говорил. Все они, как завороженные, просто смотрели на Вику и Людочку, которых должны были принести в жертву их любопытству. Гостей связывало одно желание: увидеть смерть и насладиться свежей кровью, которая должна была связать их в единую цепь соучастников ритуального убийства. Тревожная тишина прерывалась только тяжелым дыханием и хлопками входной двери, которая впускала в мастерскую всё новых и новых участников вечеринки.

Наконец подошла и Варя Рут. Она должна была ассистировать Диме в сегодняшнем вечере.

– Опаздываешь, – укоризненно произнесла Инна, встречая ее у входа.

– А они что, уже радеют? – невозмутимо спросила Варя, осторожно заглядывая в зал, наполовину полный людьми в черном. – Так это же старенькие, новеньких-то еще нет. Радение голодных упырей по свежему мясу – это процесс интимный. Им мешать нельзя. У каждого сейчас наверняка такая фигня в голове крутится, что страшно и представить.