Джесси Болл - Стоит только замолчать [litres]

1. Исчезновения в Нарито: проект

2. Выдумывание преступления

3. Признания и идея признания

4. Дзоо и как это происходило на практике

1. Похищение физических лиц из их жилищ

2. Признание одного человека

3. Суд над этим человеком

4. Казнь этого человека

5. Повторное появление нескольких физических лиц

6. Публичное признание правонарушения машиной государственного управления

Первое должно совершиться под абсолютным покровом секретности. В этот период не должно быть никаких вмешательств со стороны правоохранительных органов. По-видимому, оно совершится с легкостью, но должно требовать изощренных и долгосрочных планов, а также задействования особых ресурсов.

Во втором должен участвовать либо а) человек несгибаемый (преданный нашему делу и понимающий его во всех деталях), либо б) человек, который окажется несгибаемым по произвольным причинам, ввиду своего своеобразного характера, – например, человек чудаковатый.

Третье произойдет само собой, и четвертое, должно быть, тоже.

Пятое – событие, которое совершится умышленно, сигналом к нему станет объявление о четвертом.

На шестое можно было бы надеяться, оно может быть достигнуто благодаря блеску и зрелищности пятого, а особенно бесспорности пятого и тому, как пятое возлагает вину.

Выдумывание преступления – вопрос особый. Преступления нет, а затем оно выдумывается. Оно не становится реальностью. Это самое преступление – оно так никогда и не становится реальностью; оно просто выдумывается. Оно не совершается, но кажется, будто оно совершено. Эта иллюзия его совершения создает преступление в глазах населения, взывающего к правосудию. Затем тот, кто берет на себя вину за преступление, которого никогда не было, будет схвачен (или явится сам), а потом подвергнется наказанию. Наказание, разумеется, будет стопроцентно реальным. Будь у общества достаточно ресурсов, чтобы выявить, что это преступление – преступление выдуманное, и чтобы присовокупить к нему выдуманную казнь, которая точно так же не совершилась бы при полной иллюзии ее совершения, тогда преступление бы не совершилось, вскрылось бы то, что оно не было совершено, а преступник вышел бы на свободу. Система доказала бы свою полнейшую эффективность. Вероятность такого оборота событий равна нулю.

Выдумывание преступления – не исключительно удел преступных умов, поскольку тут, в сущности, вообще не идет речь о каком-либо преступлении. Основные действующие лица, как потерпевшие, так и исполнители, – соучастники происходящего. Некоторые утверждают, что (в естественной среде) именно так всегда и бывает. Здесь мы не соглашаемся с таким утверждением и не декларируем его. Здесь мы просто говорим: все действующие лица “выдуманного преступления” – члены ячейки, созданной с целью организации “выдуманного преступления”, и все они в курсе затеи, в которой участвуют. Единственным исключением может быть (и должен быть) признавшийся, если он – человек второго типа (см. выше).

Преступное деяние должно быть таким, чтобы повлечь за собой колоссальный страх среди населения в отсутствие серьезных оснований для такого страха. Иными словами, порождаемый страх должен быть архетипическим, он не должен иметь подлинной причинно-следственной связи с преступлением. Страх должен быть инспирирован. Какая-либо прямая связь между страхом и фактом преступления могла бы послужить своеобразным нарушением и оказалась бы, по завершении всех событий, подлинным преступлением, за которое действительно следует наказывать.

В члены ячейки годятся те, кто способен долгое время держать язык за зубами и строго хранить тайны. Собрать таких людей – главная трудность, с которой сталкивается любой организатор, создавая такую ячейку. Это самая большая загвоздка, когда этическая проблема, для борьбы с которой формируется ячейка, – нечто по определению расплывчатое и крайне заковыристое.

В этих целях: рассмотрим признание.

Ядро проекта, осуществляемого нами, человечеством, то есть ядро общества – привычка наделять общее мнение властью, которой у него быть не должно.

Вот что мы имеем в виду: если один человек варит суп, явно невкусный суп, а другой человек пробует суп с края ложки и говорит первому: “Суп вкусный”, то отныне суп считается вкусным. Он признан вкусным. Он выполняет свое предназначение в качестве супа. Общее мнение по вопросу супа: суп вкусный. Может быть, его снова сварят по тому же рецепту. Другие люди, рождающиеся на свет, возможно, с затаенным легким сомнением в своей способности твердо судить о качестве супа… они слышат, какая оценка дана супу. Они пробуют суп и понимают, что он вкусный. Они не оценивают суп сами – такой власти они не завоевали, – а скорее прислушиваются к изначальному общему мнению.

Когда человек совершает преступление, в справедливом обществе за это надлежит привлекать к судебной ответственности только в случае, если доказательства преступления можно узреть. Никакие воображаемые документы – то есть документы, принадлежащие исключительно к сфере человеческого сознания, существующего отдельно от мира, – не должны использоваться в целях судебного преследования или вынесения обвинительного приговора.

То, что мы, будучи людьми, верим, что видим то, чего не видим.

То, что ради вышесказанного мы готовы поставить на кон свою жизнь и репутацию.

То, что мы, будучи людьми, верим, что совершили то, чего не совершали.

То, что ради вышесказанного мы тоже готовы поставить на кон свою жизнь и репутацию.

Леди и джентльмены, очевидно, что машина правосудия не способна докопаться до всех мотивов. Она не способна обнаружить все доказательства. Мир вообще по своей природе таков, что все доказательства исчезают бесследно, иногда за какие-то минуты. Мир вообще по своей природе таков, что это бесследное исчезновение доказательств не (всегда) происходит злонамеренно или умышленно. Мир просто обновляется. Хаос и порядок поочередно поднимают голову, в обличье двух ветров, расцарапывающих друг другу щеки.

Раз все так устроено, довольно скоро (на заре существования законов) было установлено, что при стремлении к справедливому воздаянию за преступления можно раздобыть один элемент, элемент, дающий свободу рук. Этот элемент, дающий свободу рук, можно подразделить на две части:

1. Первая: показания очевидцев.

2. Вторая: признание.

То, что человек что-то видел своими глазами, – то, что видел “он”, или то, что видела “она” – давно признано частью судебной процедуры, однако это никогда не занимало то почетное место, которое занимает нынче, а главная причина в том, что никакое мнение любого физического лица никогда не внушало уважения исключительно в силу того, что физическое лицо – это физическое лицо. Иначе говоря, в прежние времена статус кого-либо как представителя рода человеческого не наделял его полноценными возможностями одновременно утверждать что-то и служить доказательством этого чего-то.