Ольга Баскова - Сокровище падишаха

Почему бы не спросить о нем кого-нибудь из своих бывших однокурсников? Ну, быть такого не может, чтобы никто о нем ничего не слышал и не нарисовал психологический портрет. Это помогло бы укрепиться в своей правоте. Боростовский почесал затылок, пролистал контакты в телефоне и остановился на Полине Ратушной, самой успешной студентке их курса, с блеском защитившей кандидатскую и уже готовившей докторскую. Ратушная осталась работать на кафедре и вполне могла знать о Машковском. Ее чаще всего навещали бывшие сокурсники. Улыбнувшись, Герман набрал номер приятельницы. Полина ответила не сразу, вероятно, общалась со студентами или преподавателями.

— Слушаю, — наконец раздался в трубке знакомый голос.

— Полина, я вот набирал тебя и не был уверен, что ты не сменила телефон, — радостно заявил доктор. — Ужасно приятно слышать твой голос.

— Герман, ты ли это? — откликнулась однокурсница не менее радостно. — Куда же ты подевался, проказник? Все ждут от тебя открытия в области онкологии. Где оно?

— Пока я лишь скромный врач, лечащий больных, — признался он. — Знаю, что все в курсе моего развода. Новую семью пока не создал. А как ты? Спорим, твоя жизнь намного интереснее.

Полина вздохнула:

— Не знаю, дорогой, не знаю. Ты мечтаешь создать вторую семью, я же еще и первой не обзавелась. Иногда так хочется простого человеческого счастья…

Герман усмехнулся про себя. Весь курс следил за развитием романа между Ратушной и профессором Шурыгиным, худеньким, юрким и пронырливым мужчиной пенсионного возраста, который длился уже несколько лет. Шурыгин морочил голову и любовнице, и жене, явно предпочитая оставить все как есть, но Полина на что-то надеялась и каждый год выбирала свадебное платье. Боростовскому было ее жаль. Умница и красавица тратила драгоценные годы впустую. И речь шла не о науке, а о долгой и ничего не обещающей связи.

— О твоей личной жизни я предпочитаю не спрашивать, — откровенно признался Герман. — Будет что-то новенькое — пригласишь на свадьбу.

— Хотелось бы, — с тоской в голосе ответила Полина и тут же сменила тон: — Дорогой, ты позвонил не для того, чтобы поговорить обо мне. Колись, зачем я тебе понадобилась? Как женщина или как врач?

— Ни то, ни другое, — сказал доктор. — Видишь ли, мне действительно нужна твоя помощь, только совсем в другом вопросе.

— В каком? — полюбопытствовала Полина. — Мне уже интересно.

— Мне очень нужно повидаться со Славой Машковским, — признался он. — Ты не знаешь, где он демонстрирует плоды своих трудов?

— У Славика никогда не было своих плодов, — расхохоталась Ратушная. — Он всегда стремился завладеть чужими. Тем не менее я не слышала жалоб по поводу его кардиологической деятельности. Наверное, в профессиональном плане у него все складывается более удачно, чем в личной жизни.

— Тебе о нем что-нибудь известно? — спросил Герман. — Ну, о его личной жизни? — Он почти не надеялся, что приятельница сообщит какие-нибудь ценные сведения об отношениях Славика и Гали. Да и имело ли это сейчас значение?

— После окончания мединститута мы иногда пересекались у общих знакомых, — отозвалась женщина. — Он женился не на враче, а, кажется, на переводчице, серой мышке, которая одевалась ужасно безвкусно. Мне довелось ее однажды увидеть. Единственным ее украшением были черные вьющиеся волосы — мечта многих девчонок. — Герман заметил про себя, что в Полине говорила женская ревность. Галя вовсе не была серой мышкой. Может быть, Ратушная когда-то имела виды на красавца Машковского? Во всяком случае, она безоговорочно делала за него курсовые. — Слава говорил, что пожалел бедняжку, потому что в ее семье случилось много несчастий. Деда-генерала посадили за хищение, и он умер в тюрьме. Бабушка сошла с ума и покончила с собой. Отец, не выдержав всего, что обрушилось на них, нашел другую женщину. Да и сам Слава не оказался примерным мужем. Женушка обнаружила его в постели с лучшей подругой, давно положившей на него глаз. Однако тебе это вряд ли интересно. Сейчас Машковский трудится в шестой поликлинике. Вроде бы не женат. Вот и все, что мне о нем известно.

— Огромное тебе спасибо, — Герман рассыпался в благодарностях, пообещав зайти на кафедру. Благодаря рассказу Полины пазл, который он никак не мог собрать, сложился, вернее, почти сложился, не хватало нескольких деталей. Но их должен был предоставить Машковский.

Смахнув пот со лба, доктор принялся лихорадочно размышлять. Итак, преступник — Владислав Машковский (в этом не оставалось сомнений), его бывший однокурсник и бывший муж Гали. И, наверное, ко всему бывший порядочный человек, если, конечно, когда-нибудь таковым являлся. После развода Лопатина снова взяла девичью фамилию, не желая иметь с предателем ничего общего. Галя говорила, что Владислав пытается помириться с ней. Разумеется, все это не от большой любви, а от желания завладеть перстнем. Возможно, он и крутился возле Лопатиной именно по этой причине.

Правда, возникал вопрос: почему коллега не заполучил перстень раньше? Когда он являлся законным мужем, в его распоряжении были тысячи удобных ситуаций. Этому находилось всего одно объяснение. Не знал? Да, скорее всего, так. Ее мама и бабушка никогда не носили кольцо, и Елена Васильевна призналась дочери в его существовании только на смертном одре. Оставшись одна, Галина рассказала обо всем Владиславу, и он решил заполучить сокровище. Убить жену и взять «Кровь падишаха» или просто украсть у нее из дома он не решался. Галя могла упомянуть о нем подругам, коллегам — и его тут же включили бы в список первых подозреваемых. Нужно было действовать умно и просчитывать каждый шаг. Это ему почти удалось. Да, почти удалось. Галя была с ним откровенна, наверняка рассказывала обо всем, что происходило в фирме. Даже о том, какие пожелания она послала шефу и его любовнице. После этого у Машковского родился дьявольский план. Нужно было убедить Галю, что перстень приносит несчастья, доказать это с помощью парочки убийств, и тогда девушка принесет ему драгоценность на блюдечке с голубой каемочкой.

Герман вдруг встрепенулся. Срочно, срочно сообщить о нем Гале! Еще раз позвонить! Теперь, когда перстень у нее и она пока не собирается ничего предпринимать, бывший муж попытается снова с ней связаться. Кто знает, может быть, он уже продумал ее убийство, тоже в его понимании идеальное. Доктор достал телефон и снова набрал номер женщины, ставшей ему небезразличной. Длинные гудки били по барабанным перепонкам, как траурный марш. Сорвавшись с места, он помчался к машине. «Форд» рванул со стоянки и понесся со скоростью звука, скрипя тормозами на поворотах. Боростовский не обращал внимания на светофоры, следя только за тем, чтобы не сбить прохожих. Когда машина влетела во двор и остановилась в двух шагах от пожилой соседки, та поглядела на врача с укоризной: