Марина Крамер - Хирургия мести

— А если не отдам?

— Ну ты ведь умная, Стаська. Сама подумай. Кстати, а почему ты не спросишь, как я оказался здесь и как вообще тебя нашел? — вдруг поинтересовался он, вынимая новую сигарету. — Это, скажу я тебе, весьма забавная история, думаю, ты удивишься.

— Что — спер у кого-то пропуск?

— Да пропуск — дело шестнадцатое, заплатил охраннику столько, что он офигел, вот и пропуск тебе. А как я вообще это место нашел, тебе не интересно разве?

Это было крайне интересно, потому что я считала, что предусмотрела все, подстраховалась со всех сторон, и узнать, где именно прокололась, было любопытно.

— Ну поделись, я же вижу, как тебя распирает.

— А подруга твоя рассказала, — огорошил меня Глеб и с откровенным любопытством принялся наблюдать за реакцией.

Я опешила. Настя?! Как, когда, каким образом?! Где они вообще могли пересечься с Глебом, да еще и разговаривать обо мне?!

— Что, не ожидала? — Глеб завалился на спину, закинул руки за голову и насмешливо бросил: — Где ты откопала эту тупорылую липучку, а? Ну классическая клуша — сказал пару комплиментов, похвалил внешность, назвал любимой, пообещал золотые горы — она и потекла.

— Ты… ты что?!

— А что? — он снова сел и захохотал: — Стаська, у тебя такой вид, как будто я инопланетянин! Она что же — не рассказала тебе о своем безумном романе? О том, что уходит от мужа и собирается всю жизнь прожить со мной? Не думал я, что удержится, надо же, ошибся.

Я не верила собственным ушам. У Насти был роман с Глебом? И она ничего мне не сказала? А ведь я сто раз ей о нем рассказывала, почему же она скрыла от меня то, что знакома с ним и даже собирается к нему уйти? Что-то тут не так…

— Ты что-то путаешь, дорогой, — сказала я, собрав себя в кулак. — У меня нет подруг, с которыми ты мог бы быть знаком хотя бы теоретически.

— Да? — иронично улыбнулся Щегловский. — Настя Лаврова, например.

Меня как кипятком обварило. Ну нет, не могло этого быть…

— Удивилась, Стаська? Ну будешь знать теперь, что никому нельзя верить, а бабы друг друга заложат, если только вдруг на пути мужик появится. Я эту курицу так развел — даже сам не поверил. Ну какая вменяемая баба поверит мужику, который после пары месяцев переписок в интернете, нескольких телефонных звонков и одной личной встречи замуж позовет? Это ж какой надо быть невменяхой, да еще в такие годы, чтоб на это повестись! — ржал Глеб, явно наслаждаясь моим растерянным видом. — И ведь прикинь, какая фишка — что бы я ни делал, что бы ни плел — она верила безоговорочно! Мечта, не баба! Пропаду на пару недель, потом начешу про любовь и совместную жизнь — она и довольна, и снова готова часами мою лапшу на уши наматывать…

Я поднялась, подошла к нему и изо всех сил ударила по щеке. Глеб перестал хохотать, схватился за лицо:

— Да ты что, Стаська? Я ж в шутку. У нас и не было с ней ничего — так, пару раз переспали…

— Какая же ты тварь! — зашипела я, снова кидаясь на него. — Сволочь! Ты же человеку жизнь мог сломать, мразь!

— Но-но, полегче! — Глеб легко преодолел мой натиск, сгреб меня в охапку, крепко сжал запястья и зашипел на ухо: — Хватит концертов! Цела твоя подружка, ничего, отряхнется, умнее в другой раз будет. Я как возник, так и пропаду, ничего для нее не поменяется. А то, что хотел, я от нее узнал, она даже не поняла, как проболталась. Я ее пасти начал, когда понял, что надо тебя под контролем по всем фронтам держать, уж больно ты шустрая. Сперва у меня и цели-то не было ее на что-то разводить, думал — так, пусть будет, вдруг мне о тебе какая-то информация понадобится. А потом вошел во вкус, каюсь — ну, грех не развести того, кто сам разводится. И вот видишь, где мне все это пригодилось? Совсем не там, где я планировал.

— Отпусти меня, — я начала дергаться всем телом, но Глеб очень крепко держал меня:

— Нет, Стася. Идем, отдашь мне папку, и я поеду.

— Я же сказала — у меня ее нет!

— Ты сказала, что не отдашь, — поправил Глеб. — А это ведь совсем другое дело. В твоих манатках я не нашел ничего, значит, ты ее где-то в другом месте спрятала.

— А если ее вообще здесь нет, ты не подумал? Я могла ее дома оставить.

— Неужели ты думаешь, что мы это не проверили? Да обшарили и твою хату, и мамкину с бабкой.

О, черт… и маму с бабулей, значит, достали, не ошиблась я… они, наверное, с ума там сходят, думают, что со мной и где я…

— Зачем мать-то трогали?

— А ты как хотела? Вот я и говорю — давай быстро покончим с этим, и все. И ты в порядке, и мать с бабкой целы и невредимы, а то ты себе-то морду перекроила, а им что делать? Они в родном городе остались, мало ли что…

— Какие же вы уроды…

— А не надо было лезть туда, где тебя не ждали, Стасенька. Наверняка Вершинин тебя предупреждал, что делать этого не стоит, а бумажки, неведомо как у тебя оказавшиеся, лучше уничтожить. Но нет — ты ж на танки поперла, искательница высшей справедливости!

Его горячее дыхание неприятно обжигало мне шею сзади, я мотала головой, мечтая попасть затылком в нос Глеба, чтобы он хоть на секунду ослабил хватку, но он по-прежнему крепко прижимал меня к себе.

— Ну, так что? Договариваться будем?

— О чем?

— Ты отдаешь мне бумаги, а я прямо при тебе звоню, куда надо, и делаю так, что мать твою с бабкой никто и пальцем не тронет.

— Это не гарантия.

— А ты не в том положении, чтобы гарантий требовать. У тебя есть только мое слово.

— Зная тебя, я бы не была уверена в надежности этой валюты, — процедила я, но Глеб пропустил это мимо ушей:

— Давай, Стаська, не артачься. Не самое легкое дело — доживать жизнь с чувством вины за то, что из-за тебя с родней случилось.

Я почувствовала, что меня все-таки загнали в угол. Я предусмотрела все, кроме вот этого — что давить будут через маму и бабулю. Пытаясь выбраться из-под нависшего над головой топора, я невольно подставила их, а жить потом, если что, мне будет ох как тяжело, тут Глеб прав…

— Хорошо.

— Что ты сказала? — насмешливо переспросил Глеб. — Не расслышал я.

— Я сказала — хорошо, идем.

— И далеко?

— В административный корпус.

— А там что?

— А там ровно то, за чем ты приехал. Но в руки я тебе это отдам только после того, как ты позвонишь домой и скажешь то, что обещал, — категорически заявила я. — Как ты понимаешь, я тебе совершенно не верю.

— Между прочим, я тебе тоже, — Глеб выпустил меня из объятий, однако по-прежнему крепко сжимал правое запястье. — Что-то ты больно быстро согласилась.

— А ты мечтал, что придется из меня согласие пытками вытягивать?

— Фу, — поморщился Глеб. — К чему такое? Ладно, идем.

— Погоди, еще одно.

— Ну что еще-то?

— Ты оставишь Настю в покое. Никогда больше не возникнешь, не появишься, понятно? Иначе я тебя найду.

Глеб снова расхохотался — он вообще много смеялся сегодня, я давно не видела его в таком приподнятом настроении, и мне отчаянно хотелось врезать ему по довольной физиономии.