Георгий Ланской - Право последней ночи

— Быстро же ты его похоронил, — едко сказала она. — Я по колено в шоке от такой практичности.

— Что есть, то есть. Ты не язви, а думай.

Лика помолчала, потом глухо простонала:

— Господи, я ведь тут даже не прописана! Филипп, что мне делать?

— Надеяться на счастливое избавление, — серьезно ответил он, а потом хохотнул: — Что, представила свою жизнь? И как тебе перспектива возвращения в Зажопинские Выселки? Нет, мать, ты все-таки балда. Как же ты его не окольцевала-то за столь длительное время? А сейчас вот выкинут тебя на улицу, и все, амба, сгорела свечка.

— Какая еще свечка? Что ты мелешь?

Она почти визжала, но сбить Филиппа с толку было трудно.

— Это я образно. Я бы на твоем месте устроил на хате прощальный шмон, чтобы уж совсем пустой не уходить.

— Я не такая, — с достоинством возразила Лика.

Филипп хохотнул.

— Такая-такая. Ладно, работать надо. Я еще позвоню. Не кисни, на радуге зависни. Держи хвост пистолетом и все такое.

— Пошел ты! — рявкнула она и раздраженно сбросила звонок.

После пророчества Филиппа Лике стало холодно и страшно. Она улеглась в неубранную с самого утра постель, потянула на себя одеяло и укуталась в него, как в кокон. Что, если Филипп прав и ей действительно придется уйти из этой квартиры в суровую неизвестность? И куда? К Филиппу?

С ним было хорошо играть в любовь, красивую, страстную, как в кино. А вот жить… Он точно не будет плясать под ее дудку, им не повертишь, как Алексеем, и шубы точно не выпросишь. А что, если и правда придется перебраться к нему, в неплохую, но все же съемную квартиру?

Внутренний голос осторожно нашептывал, что Филипп этому совсем не обрадуется, однако Лика придушила страх в зародыше, поглядела в зеркальце и улыбнулась: ну как от такой красоты можно отказаться? Да и вообще, с чего разводить панику? Ну, задержался человек на сутки, ну, не предупредил… Однако тот же самый голос ядовито напоминал, насколько пунктуален Алексей и не в его правилах задерживаться без предупреждения. От расстройства Лика еще немного поплакала, представив себе несчастного Тарасова, умирающего где-то в разбитой машине.

Почти в семь вечера телефон засвистел, оповещая о пришедшем смс. Лика схватила мобильный и с облегчением вздохнула. Ну наконец-то…

Нахмурившись, она прочла сообщение, потом еще раз и, недоуменно сдвинув брови, попробовала перезвонить. Телефон соединять отказался. От злости она снова и снова давила на кнопку вызова, но мобильный лишь издевательски подмигивал, ядовито сообщая, что соединения нет.

Лика сделала еще несколько попыток. Во время паузы к ней пробился Зуев.

— Лика, он мне смс прислал, — сообщил Виктор. — Застрял в каком-то Юдино… Господи, где это?..

— Да, мне тоже, — прервала Лика. — Вить, надо его как-то выручать, да?

— Попробую ментов напрячь, — досадливо ответил Виктор. — Проехать туда нельзя, из города не выпустят… Ладно, я сообщу, как только что узнаю. Пока.

— До свидания, — вежливо попрощалась Лика.

После Виктора позвонил Филипп и недоуменно проговорил:

— Слушай, я чего-то не понимаю, но, похоже, Алексис подает сигнал SOS. Уже трое сказали, что он застрял в какой-то деревне. Мне, кстати, тоже прислал сообщение. С чего такая истерика?

— Вот видишь, — удовлетворенно произнесла Лика. — С ним все в порядке! И, кажется, он ничего не знает.

К тому моменту, когда завывающая на разные голоса тьма поглотила скелеты деревенских домов, Алексей и Ольга совсем выбились из сил. Мышцы уже деревенели от холода, а мокрых, замерзших ног оба почти не чувствовали. Если сравнивать собственные организмы с батарейками, то зарядка была почти на исходе, а стрелка опасно кренилась к мертвой зоне, ближе к нулю, после которого наступал полный коллапс.

Дома, к которым они подходили, выглядевшие в неверном вечернем свете более-менее прилично, на деле оказывались руинами с выбитыми стеклами, проваленными крышами и еще бог знает чем внутри. В проемах окон и дверей шевелились тени, протягивая к путникам скрюченные пальцы.

Деревенька была небольшой, всего в одну улицу. Судя по остовам фундаментов, дома когда-то стояли в два ряда слева и рядом справа. Левая часть Юдино сползала с небольшого холма вниз, где, видимо, было озеро, стянутое льдом. По краю берега виднелись густые заросли камыша, придавленные толщей снега.

Шагать по деревне, выдергивая ноги из белого плена, было ничем не легче, чем по чистому полю. Сперва путники прошли вдоль единственной улицы до конца, надеясь отыскать убежище, но поняли, что от домов не осталось почти ничего. Последняя изба зияла громадной дырой в крыше, через которую виднелась развалившаяся печная труба.

— Тарасов, я не могу больше, — хрипло выдохнула Ольга. Закашлявшись, она привалилась к чудом сохранившемуся столбику забора и, тяжело дыша, уставилась на темнеющую улицу.

— Надо идти, Оль, — быстро ответил Алексей.

— Куда? — простонала она. — Мы уже все прошли. Может, остаться тут? Зайдем внутрь, все не так будет задувать?

— Там второй ряд есть. Давай, давай, это недолго. Если не найдем ничего лучше, вернемся сюда.

Ольга помотала головой и закашлялась.

— Иди. А мне и тут хорошо.

Увидев, что он собирается возразить, Ольга безразлично добавила:

— Я устала, Леш. Сил совсем нет, ноги окоченели. Сходи один, а я тут подожду.

— Ты замерзнешь, если сейчас усядешься, — рассвирепел он, но, увидев, что его тон уже не действует, сбросил перчатки и стиснул замерзшими ладонями ее холодные, покрытые снежной коростой щеки. — Уснешь и замерзнешь. Оль, надо проверить. Совсем стемнеет скоро. Что, если я уйду один и заблужусь? А ты будешь тут сидеть совсем одна?

Она подняла голову. В полумраке ее взгляд был темным как ночь.

— Оль, пошли. Если ничего не отыщем, зайдем в любую развалюху, попробуем там что-нибудь поджечь, костер разведем…

— Ты неисправимый оптимист, Тарасов, — усмехнулась Ольга непослушными губами. — Зимой, на ветру собираешься разводить костры?

— Давай, давай, — Алексей торопливо потянул ее прочь от зияющего пустыми провалами окон дома. — Последний рывок. Господи, как же холодно…

Он потянул ее за собой, увлекая к склону холма, на котором, кренясь, стояло еще несколько домишек с остатками столбов, разграничивающих огороды. Огороды спускались вниз, к замерзшему озеру. Волоча Ольгу на буксире, Алексей вспомнил, что видел такое в деревне у своей бабушки. Люди таскали воду вверх, поливали грядки, стирали что поплоше. Колодцы имелись не у всех, а единственная колонка на улице часто не работала.

Маленький Алеша таскал воду из озера, когда приезжал в деревню на каникулы «отдыхать», потому что здесь был свежий воздух, здоровая пища, солнце, хотя ему, конечно, больше хотелось в Крым. Но на это не хватало денег, потому родители и отправляли его к бабушке. Та была доброй, разрешала гулять допоздна, а утром, сунув в руку теплый, прямо с грядки огурец, требовала, чтобы не заплывал далеко.