Георгий Ланской - Право последней ночи

Бабушка, бабушка, как же я дошел до жизни такой?.. Отогнав воспоминания, Алексей решительно направился вперед.

Идти здесь было еще тяжелее. Ольга поминутно спотыкалась, натужно кашляла, смахивала рукой колючие снежинки с лица, и по ее тяжелому дыханию становилось понятно, что долго она не протянет. В закатных сумерках Алексей старательно обходил препятствия в виде поваленных жердин, если успевал заметить их. Вскидывая взгляд на дома, он шагал мимо тех, что не имели над собой крыши. Вдалеке ахала на разные голоса железная дорога, и в тишине этот звук казался излишне громким и нереальным.

Путники так вымотались, что когда очутились где-то в середине деревни перед домом, выглядевшим совсем не разрушенным, то даже не обрадовались. Рассмотреть в темноте, насколько он поврежден, было невозможно. Закрытые ставни оказались заложены тяжелыми перекладинами со штырями, уходящими куда-то в стену. Оставив Ольгу у завалившихся вбок ворот, Алексей дернул за перекладину, стряхнув с нее снег.

Ставни не дрогнули.

Алексей потянул одну створку на себя, и та открылась с громким треском. Протянув руку вперед, еще не веря своим глазам, Алексей нащупал пальцами тускло блестевшую твердь.

— Оля, тут стекло.

— Что?

— Стекло, говорю. Не битые стекла. Дом, возможно, целый. Попробуем войти.

Чувствуя, как заколотились сердца, они прошли сквозь повалившиеся пролеты забора во внутренний дворик, маленький, с какими-то сооружениями, даже во мраке выглядевшими не слишком надежными.

— Если даже дом развален, может, тут есть баня, — сказал Алексей, щурясь в темноту. — А в бане — печь. Тогда мы в два счета согреемся…

Ольга не ответила и снова закашлялась. Алексей бросил на нее косой взгляд, отметив, что она стоит как-то странно, согнувшись, ухватившись за грудь, а через мгновение она снова стала кашлять. Ее внезапная сутулость, такая знакомая по прошлым временам, когда Ольга болела, вызвала неприятное, сосущее чувство тревоги и отчаяния, заставив Алексея двигаться быстрее.

Пройдя сквозь крытый, в духе казачьих станиц, дворик, они в кромешной темноте поднялись по ступенькам высокого крыльца. Вытянув руку вперед, Алексей нащупывал дорогу вслепую. Ольга шла следом, вцепившись в его дубленку и боязливо озираясь по сторонам, словно опасаясь нападения чудовищ из дальних углов.

В глубине дворика, казалось, что-то темное шевелилось и ворочалось, но, скорее всего, это был ветер.

У дверей Алексей остановился. Замерла и Ольга, выглядывая из-за его плеча.

— Заперто? — безнадежно спросила она.

— Да нет, смотри, даже приоткрыта дверь. Войдем?

— Постучи только.

— Зачем?

— Ну… мало ли. Вдруг там кто-то живет.

Ему хотелось напомнить, что вокруг все заметено снегом, следы отсутствуют и в доме нет огней, но потом он подумал, что спорить нет смысла, и несколько раз тяжело стукнул кулаком в рассохшуюся дверь. Гулкие удары показались обоим оглушительными. Ольга вздрогнула. На стук никто не ответил. Алексей выждал еще немного, а потом толкнул дверь.

Она подалась не сразу, а открывшись с неприятным скрипом, продемонстрировала их взорам небольшие вытянутые сени с длинной лавкой, заставленной флягами, пустыми банками и заваленной старым тряпьем. Несколько бидончиков и разбитых банок валялось прямо на полу, словно кто-то неведомый раскидал их в ярости. Воздух был кислым, с неприятным, смрадным душком тухлятины, слежавшихся грязных тряпок и чего-то животного, не то кроликов, не то кур, — извечный, въедающийся в стены деревенский запах. С потолка гирляндами свисала заснеженная паутина, образуя призрачный занавес. В конце сеней виднелось окно с разбитым стеклом, в которое сильно дуло.

— Хозяева! — позвал Алексей хриплым голосом. — Ау, хозяева! Есть кто живой? Можно войти?

Не дождавшись ответа, Алексей прошел вперед и толкнул вторую дверь. Она не поддавалась. Алексей нажал сильнее, однако результат был прежним. Рассердившись, он что есть силы двинул по двери плечом. Та затрещала, подалась на пару сантиметров, но не открылась, словно ей что-то мешало. Отойдя к стене, Алексей с хэканьем двинул дверь ногой, потом еще, и еще.

Невидимая преграда сдвигалась с места под градом ударов и наконец, судя по звукам, с грохотом развалилась. Алексей нашарил в кармане зажигалку и чиркнул кресалом.

— Прошу пардону, — выдохнул он, а потом, сунув голову в щель, крикнул: — Алё! Есть живые? Мы тут немного заплутали…

— Леш, — прошептала за спиной Ольга. Он обернулся и недовольно свел брови на переносице, мол, чего еще?

Ольга стояла за дверью, нагнувшись, пытаясь разглядеть что-то в темноте. Он сделал шаг назад и опустил руку с зажигалкой вниз. Ольга отогнула оторванную клеенчатую материю и приладила ее на место, потом подняла глаза на Алексея.

— Что? — не понял он, а нагнувшись, увидел.

Клеенка была разодрана в клочья. На деревянных косяках виднелись глубокие борозды, а на полу лежали выломанные щепки и труха, высыпавшаяся из обивки.

— По-моему, это следы когтей, — прошептала Ольга трясущимися то ли от холода, то ли от страха губами.

***

Погони почему-то не было, и Ванька, валявшийся в снегу, это понял достаточно быстро, наверное, от холода, крючившего покрасневшие пальцы. Забросив автомат за спину, он бодро потрусил прочь от трассы по укатанной дороге, ведущей бог знает куда. И если поначалу адреналин заставил Ваньку потеть, то очень скоро беглец замерз, однако упрямо шел вперед, то и дело оборачиваясь — не догоняют ли его «гайцы» на внедорожнике.

Думать о том, что придется с ними сделать, не хотелось.

Подстежка от бушлата почти не спасала ни от ветра, ни от мороза, к тому же в ней не было карманов, а трехпалые армейские рукавицы остались в машине. Ванька поджал пальцы и сунул кисти рук в коротковатые рукава. Дорога шла под уклон, снег бил в лицо, заметая следы. Это хорошо, никто не увидит, хотя вряд ли на след поставят собак или индейцев из племени винету, умеющих читать отпечатки на голых камнях.

Очень скоро ему захотелось есть и пить, а ноги гудели от усталости. То и дело притормаживая, Ванька с тоской оглядывался на трассу, подумывая: не вернуться ли? А что? Можно тормознуть еще какого-нибудь лоха и заставить отвезти куда надо. Под дулом АКС все становятся сговорчивее и возражать не будут.

А какие у вас аргументы против поездки? У меня вон — четыре рожка, и в каждом тридцать патронов калибра пять-сорок пять. Довольно убедительно.

Когда ноги начали умолять о передышке, Ванька остановился и, ежась от мороза, огляделся по сторонам. Вернуться? Да, пожалуй, стоит, пока еще не слишком далеко. Или, все-таки не надо? Мало ли кто ждет его на трассе? Теперь можно не сомневаться, что побег обнаружили, а этот вшивый водитель-инженеришка сдал его ментам.