Георгий Ланской - Право последней ночи

Впереди действительно виднелась прореха в снежном намете, а за ней, в овраге, маячил высокий сугроб странно-правильной формы, сверкающий в свете фар мелкими бриллиантами снежинок. Подняв воротник, Волин прямо на заднице съехал к нему, чувствуя, как снег набивается под бушлат.

— Машина, что ли? — крикнул ему вслед Карпухин.

— Что ли, — буркнул Волин, прекрасно зная, что его не расслышат.

Судя по очертаниям, это был «BMW». Подойдя ближе, Волин смахнул снег с номера. Удостоверившись, что перед ним действительно машина пропавших Тарасовых, он обошел джип сбоку, проваливаясь в снег почти по колено.

Из второго вездехода спешила группа поддержки, вооруженная до зубов, следом торопливо шагал Карпухин, спотыкаясь и увязая в снегу. Мельком оглянувшись на полицейских, Волин дернул дверь.

— Заперта? — шепотом спросил подбежавший Карпухин.

Только сейчас Волин увидел, что все бойцы ощетинились автоматами, и даже у Карпухина в руке был пистолет. Сперва Волину это показалось смешным, но потом он подумал, что не представляет, что скрывается там, за темными стеклами впавшего в кому джипа. А вдруг Лыткин там? Вдруг он сейчас проснется и прошьет дверцу очередью?

«Супермен хренов», — обругал себя Волин.

Видимо, Карпухин пришел к тому же мнению, поскольку Волина моментально оттеснили. Лучи фонарей прорезали тьму салона сквозь стекла, обшаривая пустые сиденья, и лишь после этого бойцы опустили оружие. Карпухин на всякий случай подергал дверь, видимо, сомневаясь, открывать ли ее, а потом махнул рукой.

— Едем дальше. Они вроде в Юдино добрались, там поищем…

Проводив группу взглядом, Карпухин расстегнул штаны и, крякнув, оросил снег кривой от ветра струей. Волин поморщился и отошел дальше, чтобы на него не попало. В голове бушевала похмельная боль, перекатываясь от виска к виску, оседая в затылке чугунной чушкой.

— Борисыч, а чего это ты у нас такой смелый? — недовольно спросил Карпухин. — Без броника, без пистолета давай тут скакать, что твоя антилопа. А кабы в тебя шмальнули? Мне жмуры лишние не нужны, отписывайся за вас потом.

— Не шмальнули же, — отмахнулся Волин.

— Не шмальнули. Пока. А если шмальнут? Борисыч, у тебя ж вроде жена, дети и теща… Кто там еще есть? Собака, да?

— Кот у меня, — мрачно ответил Волин. — Суперкот породы донской сфинкс.

— Осиротеет он, если ты поперек батьки в пекло сигать будешь, — предрек Карпухин, стряхнул последние капли и, застегнув штаны, собрал с крыши автомобиля снег и вытер им руки.

— Не каркал бы.

— А ты умного меня слушай. Солдатик никуда не денется, если он в Юдино, конечно, а не склеил ласты где-то по дороге. Найдем. Больше так не делай. У нас ребята для чего?

— Который час? — спросил Волин, поежившись.

— Полдевятого. Скоро рассветет, — ответил Карпухин и хлопнул его по плечу. — Давай, Борисыч, поехали. Тут всего ничего осталось. Прочешем Юдино, и, если твоего бегунка там нет, хоть людей спасем.

— Поехали, — вяло согласился Волин и побрел к вездеходу.

Он и сам понимал, что поддался эмоциям. По большому счету, действительно, никто не заставлял его, не дождавшись приказа, бросаться к машине, да еще без оружия и спецзащиты, однако желание покончить с этой безумной гонкой было слишком велико. Наверное, где-то на подсознании трепыхалась мыслишка, что в наполовину заметенной машине живых людей нет, потому он так отважно и помчался впереди всех, не думая о жене, сыне, теще и лысом коте, проводившем большую часть времени у батареи в их насквозь продуваемой угловой квартире. Внезапно Волину стало страшно, что всего этого может не быть. Ночей под толстым одеялом, когда супруга похрапывает в ухо, обнимая даже во сне, нытья сына, требующего похода в кино на новый мультфильм про добряка-злодея и его желтую армию прихлебателей, ворчания тещи про дикие цены, крохотную пенсию и очередь в кассе, ее ругани в адрес президента и правительства. Даже кот не залезет на грудь, топча ее бархатными лапами.

А что? Вполне возможно. Короткая вспышка прямо в лицо — и тебя нет. И кто потом позаботится о его семье?

В пень героизм! И Лыткина туда же! Волину внезапно захотелось домой, под теплое одеяло, и чтобы телевизор бормотал интимными голосами ведущих, и чтоб жена принесла чаю с толстым куском лимона, желтого, сочного, который можно потом съесть, морщась от кислого вкуса. И никаких страстей, никаких проблем на работе. Обыденность — это же хорошо, это стабильность.

Карпухин уже ждал у вездехода, приплясывая на месте. Хмуро кивнув ему, Волин открыл тяжелую дверь и уже занес ногу, чтобы забраться внутрь, но замер, услышав где-то вдалеке глухую очередь, отброшенную эхом от леса.

— Борисыч, — просипел Карпухин севшим голосом, — похоже, это твой парень балуется… Только в кого он стреляет?

Несколько мгновений в доме было тихо. Никто не шевелился и, кажется, даже не дышал — ни люди, ни зверь — в этой вязкой, наполненной страхом и адреналином тишине. Затем медведь шумно вздохнул, отчего его черный клеенчатый нос задергался, и осторожно шагнул вперед, вытягивая голову к лежащему на полу трупу старухи. Сделав еще один шажок, мягкий и совершенно беззвучный, зверь ткнулся носом в мертвое тело, а потом, презрительно фыркнув, ударил его лапой. Подняв голову, медведь оглядел людей маленькими злыми глазками, словно не зная, на кого первого напасть.

В этот момент Ольга отчаянно завизжала, а следом завизжал и Ванька, не менее отчаянно, совершенно по-бабьи, истерическим фальцетом. Стряхнув с себя Ольгу, он схватил автомат и навел ствол на гигантскую тушу.

Острая пороховая вонь медведю была хорошо знакома. Но вместо того чтобы убежать, зверь впал в ярость. Молниеносным, почти незаметным в полумраке ударом тяжелой лапы он выбил автомат из трясущейся Ванькиной руки, а затем прыгнул, подминая жертву под себя.

— Ольга, беги! — заорал Алексей.

Медведь на мгновение поднял голову, словно запоминая противника, с которым следует разобраться позже, а потом впился отчаянно верещавшему Ваньке в плечо острыми клыками.

Тот отбивался и орал, молотя по оскаленной морде кулаками. Вскочившая Ольга схватила со стола погасшую керосинку и швырнула в медведя, целясь в голову, но промахнулась. Однако острый химический запах на мгновение заставил зверя выпустить свою слабеющую жертву. Медведь, получив отпор, зарычал. Ольга шарахнулась в сторону, споткнулась о скамейку и упала на пол, но тут же поднялась и бросилась в горницу, захлопывая легкую двустворчатую дверь перед носом хищника. Автомат валялся у порога, однако впопыхах Ольга не подумала его схватить, а потом было уже слишком поздно: оружие осталось на кухне. Упираясь руками в хлипкие филенки, Ольга затравленно оглянулась в сторону окна.