Дамир Берхеев - В поиске индиго [СИ]

Он вытащил гвозди, отдающие холодом, блестящие под тусклым светом, и пока искал молоток, Бутч подал признаки жизни. Отомкнув веки при виде происходящего вокруг кошмара, он начал орать все горло:

— Аааааааааа!!! Мама!!!! Мама!!! Мамаааааа!!! Умоляю — не делайте этого со мной!!! У меня есть мама!!! Она будет переживать!!!! — он рыдал, умоляя не убивать его. Увидев школьного доктора, маленький Бутч все понял, но все же просил:

— Мистер Лэнгдон! Я же Бутч! Вы меня лечили от ветрянки… Помните? Мистер Лэндон, не делайте этого со мной! Моя мама не вынесет этого!

Железные нервы доктора впервые в жизни не выдержали. Он привык к смертям пациентов, к мукам больных, тихо или громко умирающих на кушетках или на операционных столах… Но мольбы о сохранении жизни ребенка… С этим ничего не сравниться. Лэнгдон, неспешными шагами и с болью в сердце, подошел к той самой тумбочке, где хранились шприцы со снотворным, выбрав ту, в которой было больше жидкости. Вводя в мальчика прозрачную жидкость, тот сразу успокоился и заснул. Альфред уже давно умер душой, но какая-то крупица в этот момент застонала в каменном уголке души. Прибивая Бутча к кресту, вместе со стекавшей кровью, доктор лил свои слезы. Беззвучно, безразлично… но он их лил.

Установив крест, молоток соскочил из его рук, громом упав на стекавшие багровые ручейки. Он не смог поднять стальное изделие, оставив его мокнуть в тепло-алой жидкости. Вместо этого дрожащими руками из верхних полок, откуда он доставал гвозди, доктор вынул бутылку текилы. Откупорив пробку, он выпил половину содержимого напитка из горла. Затем с силой поставил горький напиток на небольшой стол, находящейся под полкой.

Секундное помешательство. В этот момент он посмотрел на дверь и застыл. Две устрашающие мысли витали в голове доктора: «Сейчас самое время кому-нибудь сюда зайти» и «А вдруг дверь заклинила, и я останусь здесь до конца жизни»… Могильный холод и чувство отвращения сложили в себе сумму страха. Лэнгдон вновь приложился к бутылке, но на сей раз хватило пары глотков. Сорокапятилетний мужчина, словно старик, идущий к смертному одру, поплелся в дальнюю сторону бункера.

В стеклянной колбе с пониженной температурой подключенный к аппарату искусственного поддержания жизни находился мальчик лет шестнадцати. Его синие губы, закрытые глаза и побелевшая кожа не могли даже намекнуть о том, что он жив, но аппаратура говорила обратное. Кровь передвигалась по венам, легкие принимали кислород, а в сознании подростка обитали мир и спокойствие. Он уже год видит сны. Кошмары ли ему снятся о произошедшей аварии или подросток перематывает счастливые моменты жизни в любящей семье… Этого никто не мог сказать.

Лэнгдон перепробовал все. Но традиционна медицина была бессильна, и последней надеждой на восстановление сына стала «Книга мертвых». Целители, пророки, розыски в интернете и в архивах ценной информации привели Альфреда к легенде о ребенке индиго. Девочка обладала неимоверной энергетикой, способной как воскрешать мертвые клетки, так и убивать живые. Смерть доктора пугала меньше всего, он и так считал себя ходячим мертвецом. Единственное, что еще держало его в мире живых — вот этот самый подросток, лежащий в стеклянной колбе.

— Ты будешь жить… — поглаживая скользкую поверхность колбы, сказал отец. — Я обещал твоей матери.

«Jaguar» остановился неподалеку от особняка доктора Лэнгдона. Ливень придавала еще большую серость каменным стенам здания и каждое очередная вспышка молнии, сопровождаемая треском небосвода, придавала зданию еще более устрашающий вид.

Алекс и Митч, сидя в красной машине, обсуждали план действий:

— Не хилый дом, — оценил полицейский, барабаня по рулю.

— Точнее не скажешь, коллега.

Они смотрели на здание сквозь затемненное лобовое стекло и молчали. Ни радио, ни разговоры, ни шум двигателя не нарушали тишины в красном авто.

— Тебе нужен пистолет? — на вопрос лейтенанта детектив покачал головой. — Тогда погнали.

Стандартный взлом. Митч выбил дверь и проорал на весь дом: «Департамент полиции Нью-Йорка! Всем оставаться на своих местах!»

Не услышав никакой реакции, напарники, медленно ступая грязными после дождя ботинками, начали прочесывать дом.

Здание чем-то походило на музей: огромные картины, молчаливо висящие на стенах, массивная люстра на потолке зала, напоминала о состоятельности владельца, кирпичный камин, который не растапливали, наверное, несколько лет… Уют, домашнее тепло и призрак семьи давно покинул эти стены, сделав из семейного дома, самый что ни на есть музей.

— Пыль, — дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, детектив провел пальцем по доскам. — На второй этаж как минимуму месяца два никто не поднимался.

— Где же он проводил все свое свободное время? — Митч, как и учили в полицейской академии, держал пистолет двумя руками на случай нападения.

— Спит в гостиной, — оттирая пыль с рук, Алекс подошел к лейтенанту. — Питается на кухне, уборная тоже на первом этаже… В принципе, второй этаж ему и ни к чему. Если следовать здравому смыслу, то обряд созыва ребенка индиго нужно проводить в укромном месте.

— Подвал, — подытожил лейтенант.

— Или что-то похожее.

Немного времени они потратили на нахождение заветной двери. Доктор Лэнгдон свою жизнь проводил исключительно на первом этаже, и одна из дополнительных дверей на кухне вела в темный подвал, освещаемый редкими тусклыми фонарями.

— Вот черт! — выругался лейтенант. — Прямо как в фильмах ужасов. Предлагаю тебе спуститься вниз и уточнить обстановку, а я покараулю выход.

— В любом фильме ужасов тебя убивают, а я остаюсь запертым до скончания своих дней.

— Ладно, уговорил, — Митч вошел первым в кромешный мрак.

Узкие стены прохода будто давили на полицейского и детектива, и вся обстановка, включая старые тусклые фонари со времен второй мировой войны, заставляли сердце биться с особой частотой.

— Представьте, детектив, — когда Митч пытался шутить, он часто переходил на официальный тон общения. — Вот так мы идем, идем, в полной темноте и раз! Маленькие тела, покачивающиеся на виселицах.

— Ваши шутки, лейтенант, на данный момент совсем не уместны, — и добавил. — Поэтому заткнись, Митч.

Они дошли до стальных дверей. Полицейский визуально оценил замок и прошептал детективу:

— Один выстрел и его нет.

Алекс покачал головой, молчаливым жестом подсказал попытаться открыть дверь. Дверь оказалась открытой.

Доктор Лэнгдон уже снимал окровавленный докторский халат, когда вошли представители закона. Все, кто находился в небольшом помещении, замерли в немой картине. Какие бы железные нервы не были у Фитцжеральда и Томсона, но увиденное повергло их в шок. В этой потайной комнате дети не считались цветами жизни или надеждой в будущее. Здесь они были лишь материалом для привлечения магической силы. Лейтенант с горячим характером не стал ни представляться, ни зачитывать права подозреваемому… Увидев распятых и истекающих кровью детей и их ровесников в клетках, он засунул пистолет в кобуру и, подбежав к доктору, начал молотить его отточенными боксерскими ударами.