Георгий Ланской - Синий лед

Тут она ойкнула, прижав к рту ладонь, из чего Миронов сделал вывод: Никишина обшарила все вокруг на предмет выпавших из кармана покойников вещей, и не факт еще, что шкатулка была единственной вещью, осевшей в ее пышном декольте.

Протасов, видимо, подумал о том же, помучил Никишину еще немного, а затем, помимо подписки о невыезде, известил ее о том, что сейчас в ее доме проведут обыск. Женщина завыла, но на ее страдания никто не обратил внимания.

— Поеду на обыск, — вздохнул Протасов, глядя в спину Никишиной, уводимой дежурным. — Надо же…А с виду нормальные бабы, что Никишина эта, что Крайнова. Чего с людьми бабки делают. Мотай на ус, майор.

— Мне бы тоже бригаду, — напомнил Кирилл. — Надо поискать место, где убили Панарина.

Протасов поморщился.

— Зачем? Во-первых, если его убили на улице, все давно уже затоптали. Установили же, что он из Михайловки ехал, верно? Так что я не вижу никакого смысла осматривать другие станции. Ты бы лучше его машину нашел.

— Перрон Михайловки осмотрели на следующий день и ничего не нашли, — напомнил Кирилл. — К тому же там проблематично затащить труп незамеченным. В момент остановки электрички Михайловку проезжает пассажирский состав, и, хоть и не останавливается, встречать его выходят железнодорожники. К тому же в Михайловке людей сходит много. Думаю, что Панарина забросили в поезд где-то дальше, между Михайловкой и Миролюбово, где села Никишина. Там всего три станции…

— …И ни на одной электричка дольше минуты не стоит, — скривился Протасов. — Убийца должен был затащить жертву в вагон, уложить на лавку и выскочить. За минуту это невозможно. Ты помнишь, где он лежал? Не в тамбуре, между прочим и, хоть и близко к дверям, но все же… А Богаченко сидела в другом конце вагона.

— Из этого следует только то, что убийца ехал в электричке как минимум одну остановку вместе с ними, — возразил Кирилл. — Никишина уверяет: в вагон она вошла одна, на перроне никого не видела, хотя могла и не заметить выходящих из соседних дверей. Но если бы возня с трупом началась в Миролюбово, вряд ли Никишина села бы в этот вагон, даже не разобравшись. Испугалась бы, как испугалась пьяной молодежи. Я считаю, что убийца втащил труп в вагон, уложил на лавку, это увидела Богаченко, возможно закричала, и получила нож в грудь. А убийца спокойно перешел в другой вагон и вышел на следующей станции. Надо бригаду отправить, осмотреть полустанки. Может, найдем кровь или оружие убийства?

— Где? — скривился Протасов. — В снегу? Разве что через месяц-другой. Если тебе не терпится, отправь линейщиков, пусть осмотрят, а я даже дергаться не стану, потому что это бесполезно. И так половина свидетелей из вагонов разбежались до вашего приезда. Возможно, убийца в том числе.

— Линейщики уже осматривали эти станции, но бегло.

— Ну, раз ничего не нашли, где гарантия, что эксперты найдут? Там, на полустанках, даже камер нет. Так что это все пустая трата времени, майор. Раньше надо было думать, и следственные мероприятия проводить. Халтурно работаете. Подозреваемую упустили, вторую даже не обыскали. Эксперт ваш коленца выкидывает, боится, что корона с чела упадет… Я непременно об этом доложу. Идем, я кабинет закрывать буду.

Протасов побросал протоколы в портфель, поднялся, сдернул с вешалки пальто и направился к дверям. Миронов нехотя встал, чувствуя непреодолимое желание нахамить Протасову.

«Как он с операми и медиками работает? — недоуменно подумал Кирилл. — При таком отношении, результата можно не ждать. Стукачей не любят, будут палки в колеса ставить, затягивать с результатами, игнорировать распоряжения следствия, потому что ведомство хоть одно, но структуры разные, и в каждом свой начальник. Нет, Аркадий Павлович, этак вы с нами каши не сварите!»

В отделе, куда раздраженный Кирилл ввалился уже ближе к вечеру, нашелся пропавший с утра Устемиров, легкомысленно распивающий чай, одновременно расстреливая на компьютере злобными птицами зеленых свиней. Накануне Кирилл поделился с ним откровениями Милованова и велел пошевелить мозгами. Олжас тут же испарился, и о предпринимаемых действиях начальству не докладывал. Не успел Кирилл начать орать, как монгольское лицо Олжаса расплылось в улыбке.

— Шеф, а угадай, чего я нашел.

— Смерть свою, если сейчас не объяснишь, где весь день шлялся, — пообещал Кирилл, сдергивая куртку.

— Ай, нащальнике, зачем ругаесся, — дурашливо пропел Олжас, хлебнул чаю и снова расплылся в улыбке.

— Да говори уже, — разозлился Кирилл. Олжас подхалимски налил шефу чаю, подвинул щербатое блюдце с печеньем и затем, отбросив ужимки, гордо ответил:

— Я машину Панарина нашел.

Кирилл подавился чаем, закашлялся, отмахнувшись от заботливого Олжаса, намеревавшегося постучать его по спине, и прохрипел:

— Где?

— Да все, как вы и предложили, о гениальнейший, — рассмеялся Олжас, и добавил, посерьезнев. — Я прокатился до Михайловки, покрутился вокруг дома местного авторитета, куда вроде как наш потерпевший ездил, но машины не обнаружил. Обыскал стоянки — нету. В местном отделении проверил ориентировки: такой тачки не находили. Доехал на электричке до Сергеевки, обыскал все там — пусто. Доехал до Кондратовки и — о чудо из чудес — вот она, красавица. Преспокойно стояла во дворе пятиэтажки. Помните, на следующий день после убийства погода испортилась? Тачку мокрым снегом облепило, вот ее никто и не обнаружил. Что характерно, она даже заперта не была. Только ключей в зажигании не оказалось.

Миронов встал.

— Собирайся, поехали, — скомандовал он. Олжас вытаращил свои глаза, насколько это было возможно.

— Куда?

— Машину осматривать.

Олжас поставил чашку и обиженно надул губы.

— Ты меня прям каким-то недоумком считаешь? — недовольно произнес он. — Машину уже осмотрели и даже перегнали. Я честно пытался до тебя дозвониться, но ты трубку не брал. Я дежурную бригаду вызвал, и они все в лучшем виде сделали.

— Кто машину осматривал? — спросил Кирилл, облегченно переводя дух. — Милованов?

— Не, он где-то на происшествии. Баба Катя осматривала, так что не волнуйся.

Баба Катя, точнее, эксперт Екатерина Гордеева, была такой же легендарной личностью, как и Милованов, поскольку работала еще дольше, уже в статусе пенсионера, успевая преподавать в университете и нянчить двоих внуков, потчуя их домашними пельменями и драниками. Когда эта бодрая старушка, стриженная почти наголо, все успевала, оставалось загадкой. Злые языки болтали, что Гордеева, язвительная, характерная, фанатеющая от своего дела, просто не спит ночами. Она никогда не ошибалась и ничего не пропускала, дав сто очков форы даже Милованову, которого было сложно обскакать. В последнее время Баба Катя в конторе появлялась редко: возраст давал знать. То, что именно она осматривала машину Панарина, было несказанной удачей.