Георгий Ланской - Синий лед

— Какие люди! — пропел Кирилл. — Шмелев, меня порой поражает, как ты все успеваешь. И чего тут делает независимая пресса?

При слове «пресса» мужчина с хищным лицом задергал бровями и уставился на Никиту, обшарив взглядом его фигуру, оценив сумку с фотоаппаратом. Соседка, отступив на всякий случай вглубь квартиры, слегка прикрыла дверь и робко поинтересовалась:

— А вы кто?

— А мы, мадам, полиция, — хохотнул Миронов и добавил, посерьезнев. — Соседи ваши дома?

— Расскажите им про Карандиных, — ехидно посоветовал Никита, предчувствуя, что его все равно выставят прочь.

— Про каких-таких Карандиных? — насторожился «ястребиный профиль». Вдохновленная старуха выскочила на лестничную клетку и принялась восторженно выкрикивать слова жалоб на соседей, превративших, по ее мнению, жизнь окружающих в ад. Лица полицейских скучнели, особенно у участкового, который наверняка о нехорошей квартире слышал, но помочь ничем не мог, или не хотел.

Миронов Кашлянул и вскинул вперед руку, загораживаясь от потока жалоб, перемешанных с бабьей бранью.

— Мамаш, Карандиными мы потом займемся. А сейчас меня хозяева этой квартиры интересуют.

Старуха открыла рот, но Никита, лелея последнюю надежду, успел ее опередить.

— Елена Борисовна, хозяйка, живет в соседнем доме. Бабуль, вы бы ей позвонили?… Кирилл, можно мне поприсутствовать? Вам ведь все равно понятые будут нужны?

— Майор, я вам настоятельно рекомендую убрать прессу с места осмотра, — сказал следователь скучным холодным тоном. Никита зло сжал губы, но возражать не стал, понимал — бесполезно. Вместо этого он с деланным равнодушием уставился в пол, внимательно вслушиваясь: а ну как ляпнут правоохранительные органы что-нибудь полезное?

Органы хранили стоическое молчание, зато вернулась соседка и отрапортовала:

— Я Елену Борисовну предупредила, сейчас она придет. А что случилось то?

Кирилл мягко взял за локоть упирающегося Никиту и настойчиво попросил:

— Никит, шел бы ты, в самом деле, отсюда. Видишь — следствие против прессы.

Никита послушно кивнул. В голосе Миронова прозвучало нескрываемое ехидство, видно, следствие он и сам не жаловал. К тому же настаивать действительно не имело никакого смысла. Внутрь не пустят, вместо этого отправят в кутузку на пятнадцать суток с обвинением в хулиганстве или препятствованию следственных действий, да еще и аккредитации лишат, хотя аккредитация — не самая великая беда журналиста. Все равно пресс-служба внутренних дел стала работать из рук вон плохо после смены руководства. Новый начальник не желал выносить сор из избы, и потому газеты и телевидение потчевали унылыми пресс-релизами о доблестной службе патрульно-постовой службы, вялыми информации о задержании очередного торговца гашишем и количестве дорожно-транспортных происшествий. Все эти материалы были безликими, скучными и абсолютно не вызывали интереса. Так что более-менее стоящим репортерам приходилось добывать интересные истории, основываясь на свои источники. И лишиться этих источников было куда страшнее. Пресс-служба все равно не редактировала списки журналистов, даже отлученных от информации волею главного начальника, и те исправно получали скупые пресс-релизы. А вот рассорившись с информаторами можно было в одночасье все потерять. И что делать? Описывать городские праздники, такие же бессмысленные в своей одинаковости?

Никита описывать праздники не хотел. Миронову, естественно, от Шмелева в обмен на информацию кое-что перепадало. Не деньги, упаси господи, откуда они у нищего журналиста? Мелочи, вроде купленного в аэропорту виски, сигарет и прочих полезных и приятных мелочей, в обмен на строго дозированную информацию и полунамеки. Вот и сейчас Никита околачивался у машины, подозревая, что Миронов скоро выйдет поговорить.

Кирилл, действительно вышел, но отнюдь не так скоро, как хотелось бы Никите, и он, с промокшими ногами, забрался в машину и сидел, слушая радио и бессмысленно барабаня пальцами по рулю. Миронов покрутил головой, словно филин, нашел Никитин «фольксваген» и сел рядом. Никита выждал, пока Кирилл закурит и открыл рот для первого вопроса, но Миронов его опередил.

— Ты как тут оказался вообще? — сердито спросил он и с досадой поглядел на выходящую из подъезда следственную бригаду. — Блин, еще и припарковался так палевно. Сейчас кто-нибудь увидит, что я с тобой болтаю. Тогда вообще кердык, на одних объяснительных поседеешь. Давай отъедем что ли?

Никита послушно тронулся с места, успев скрыться до того, как из дверей выйдет следователь. Миронов с облегчением вздохнул и, хмуро взглянув на Никиту, повторил вопрос.

— С Анжеликой хотел побеседовать, — ответил Шмелев, притормаживая на светофоре. — Тебя подбросить?

— Угу, понятно… Подкинь до конторы, я сегодня безлошадный. Ольга пацана повезла к матери в деревню… А адрес как узнал? Сашка сдала?..

— Сашка про шкатулку сказала, между прочим, такую же, как у покойного Панарина была. Адреса Лики она не знала, я его сам вычислил. Проще пареной репы, между прочим, — соврал Никита.

— Кто-то из наших стукнул? — скривился Миронов. Никита хохотнул.

— Кирилл, надо все-таки следить за передовыми технологиями. В двадцать первом веке живем, как никак. Есть такие полезные изобретения, как социальные сети. Вводишь нужное имя, город, ник-нэйм, и вот тебе пожалуйста, полный расклад. Лика-то явно не семи пядей во лбу, чекинится где ни попадя, вот я адресок то и узнал… — Обогнав тащившуюся по дороге побитую «тойоту», Никита спросил невинным тоном: — Судя по вашей суете, хозяина салона она гробанула? А вальнул кто?

Миронов на эту невинность не купился, только фыркнул.

— Твоя догадливость просто поразительна. Опять с Быстровой на кофейной гуще гадали?

— Ну, такого даже мы не предполагали, — надулся Никита. — Я вообще насчет шкатулки хотел порасспросить, а тут доблестные менты на черном «воронке»… Что там в квартире-то? Свежий жмур?

— Да нет там ничего, — с досадой ответил Миронов, открыл окно и выбросил окурок на улицу. — Ни жмура, ни наоборот. И барахла нет. Свалила наша Маркиза ангелов в катакомбы Парижа. Ну, или еще куда.

— Думаешь, она виновна в убийстве?

— Ничего я не думаю. Допросить надо, да и экспертиз еще нет. Только я тебе до официального заявления ничего не говорил. На меня и без того наорали, как на мальчика, мол, упустил подозреваемую. Хотя по большому счету, она все как по нотам разыграла, не только ведь у меня вопросов не возникло. Следак тоже прошляпил, даже для выяснения не задержал. Да и сегодня он явно воспользуется положением. Зуб даю, не успею войти в управление, как у шефа будет лежать донос, что я сливаю инфу.