Ребекка Рид - Идеальные лгуньи

Сколько раз уборщица брала в руки наволочку с тушью Лилы и вздыхала?

– Чего тебе не следовало делать? – спросила Джорджия. – И что ты сделала?

Лила что-то пробормотала в ответ, но хозяйка не поняла ни слова.

– Что? – переспросила она.

– Женщина из клуба, – едва слышно сказала Брир. – Я так устала.

– А что с ней? – спросила Нэнси.

– Она подруга Ру по универу. Ее зовут Венеция. – Лила посмотрела в глаза Нэнси. – Сейчас я хочу немного поспать. Я ведь почти не сплю.

Брир произнесла имя женщины с таким презрением, какого Джорджия не слышала в ее голосе много лет.

– Ты не спишь? – спросила Грейдон.

Лила покачала головой:

– С тех пор как потеряла ребенка.

Нэнси вздохнула:

– Я могла бы… Хотя нет, ты слишком много выпила.

Лила слегка приподнялась:

– Что?

Нэнси выглядела расстроенной.

– В моей сумочке есть ужасно крутое американское снотворное. Но его нельзя принимать одновременно с алкоголем. Во всяком случае, когда ты столько выпила.

Брир помрачнела.

– Просто полежи, – сказала Джорджия. – Полежи спокойно, и ты начнешь дремать.

– Я проснусь посреди ночи, – захныкала Лила, точно маленькая девочка. – Я всегда просыпаюсь.

Нэнси склонила голову набок.

– Может быть, ей можно выпить одну или две таблетки? Вероятно, из нее уже вышел почти весь алкоголь.

– Разумеется, нет, – возразила Джорджия. – Это опасно.

– Ты уверена? – спросила Грейдон.

– Люди постоянно страдают из-за случайной передозировки, Нэнс. Неужели ты не читаешь газеты? Это опасно. Ты просто засыпаешь и не просыпаешься. Наши доктора перестали прописывать лекарства, которые производят в США.

Лила смотрела в потолок.

– Знаете, я однажды ее навестила, – сонно сказала она.

Ресницы Брир трепетали точно бабочки. Джорджия прикоснулась к ее руке. Они не могли позволить ей заснуть. Пока не могли. До тех пор, пока они не будут уверены, что она не заговорит.

– Кого?

– Хейди. Я ее навещала.

Нэнси сделала медленный вдох, сказав себе, что сейчас не время для паники. «Страх убивает разум» – так говорил ей отец. Очень скоро она вернется домой, к работе, окажется в собственной квартире, в нескольких тысячах миль отсюда.

– Ты навестила Хейди? – спросила она, стараясь говорить мягко. – Когда она сидела в тюрьме?

Лила попыталась тряхнуть головой, но тут же остановилась, словно ей стало хуже. Ее слегка стошнило. Грейдон посмотрела на Джорджию, чтобы проверить, как она отреагирует на потенциальный вред простыням. Следовало отдать хозяйке должное – она сохраняла абсолютное спокойствие. Быть может, Лиле уже не в первый раз становилось плохо в одной из гостевых спален.

– Нет, – пробормотала Лила. – Дома. После того, как ее выпустили.

– Зачем? – спросила Джорджия, положив подбородок на сцепленные руки.

– Я хотела.

– Почему ты это сделала? – спросила Нэнси.

Ей пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы говорить спокойно.

– Мне очень жаль, – сказала Лила и откинулась на подушку.

Грейдон видела, что Джорджия нервничает. Она то и дело поглядывала на дверь, как будто кто-то из мужчин мог ворваться в комнату. Однако никто не появлялся. С какой стати? Бретт не настолько глуп, чтобы подумать, будто Нэнси нуждается в помощи, а остальные двое испытывали слишком большое удовольствие, пытаясь научиться у него хладнокровию. И хотя беспокойство Джорджии вызывало презрение, Нэнси чувствовала, что и она сама напряжена. Быть может, это заразно. Каждое слово, произнесенное Лилой, казалось, проникает в ткань комнаты, в ткань мира, отравляет его, подвергает их опасности.

– И как все прошло? – услышала Нэнси вопрос хозяйки.

Глупый вопрос. Что бы Брир ни сказала, им лучше не станет, а чувство вины не изменит того, что произошло тогда, и того, что случилось с Хейди. Ничто не изменит.

– Дерьмо, – прошептала Лила. – Печаль и дерьмо. Они заставляли ее принимать таблетки. И у нее в квартире ничего не было. Ничего.

– Ну что-то наверняка было, – заявила Джорджия.

Нэнси заморгала. Может быть, это не слабость. Может быть, в ней говорит вина. Лила вновь попыталась тряхнуть головой.

– Наша фотография, кое-какая одежда и вещи в ванной комнате. И она страшно обрадовалась, когда меня увидела. Была просто счастлива. – Лила немного помолчала. – Господи, я чувствую себя ужасно, я даже не пошла на похороны! – Слезы покатились по ее щекам, оставляя на них чернильные следы. – Она сказала, что понимает, почему я так поступила. Почему мы говорили то, что говорили. Она добавила, что ничего против нас не имеет.

– Мы ничего не сделали, – резко сказала Нэнси. – Мы были детьми. Кроме того, тебе прекрасно известно, что эта женщина оказалась наверху по ее вине.

– Так она и сказала, – ответила Брир.

– А что еще она говорила? – спросила Грейдон.

– Она спросила, не толкнула ли ее я, – тоненьким голоском сказала Лила.

Джорджия застыла. Прошло шестнадцать лет, но никто из них не произнес ни одного слова о том дне. Никто не спрашивал, какую роль сыграла каждая из них. Таким было правило.

– Я ее не толкала, – едва слышно ответила Лила.

– Это старая история, – мягко сказала Нэнси со своей стороны постели.

– Два человека мертвы из-за нас, – резко заявила Брир, и ее голос больше не был хриплым. – Она покончила с собой в дерьмовой квартирке из-за того, что мы заставили ее пережить.

Джорджия посмотрела вверх. Она пыталась дышать, пыталась осмыслить слова подруги. Лила не толкала Брандон с обрыва.

– Никто не хотел, чтобы это случилось, – сказала Джорджия. Она не сумела придумать ничего другого и поэтому наклонилась и погладила пьяную по голове.

Та оттолкнула ее, и потрясенная хозяйка отдернула руку.

– Ты знаешь, что это неправда. – Лила натянула одеяло на миниатюрное тело.

Джорджия ничего не ответила.

Она часто задавала себе вопрос, что произойдет, если кто-то узнает, что они сделали. Когда она ждала поезд или когда оставалось некоторое время до начала фильма в кинотеатре, вопрос вдруг возникал в ее сознании и выталкивал все остальное.

Она была не настолько глупа, чтобы использовать Гугл со своего телефона, с домашнего или даже с рабочего компьютера. Но в тех случаях, когда Джорджия оказывалась в аэропортах и проходила мимо магазинов, где продавали планшеты и лэптопы, у нее начинали чесаться пальцы.

Непредумышленное убийство. Лжесвидетельство. Убийство.

Ей хотелось знать только одно: каким будет срок. Сколько лет она потеряет. Иногда она попадала в замкнутый круг тревоги: вдруг кто-нибудь начнет изучать личную жизнь Чарли. И даже если они ничего не найдут, даже если придут к выводу, что она не сделала ничего плохого, его карьера будет уничтожена. Он кричал на нее целый час, когда несколько лет назад она забыла обновить телевизионную лицензию. «Ты не понимаешь, – сказал он ей. – Я должен быть безупречным. Как сейчас».