Анна Акимова - Зависть кукушки [litres]

– Да я бы рада, – сказала я, сжимая виски, потому что от напряжения у меня начала болеть голова. – Только я не понимаю, как это случилось! Не понимаю!!! Я не писала этого, и я не принимала этой гадости! Я думала, я рыбой отравилась! И мне не в чем каяться, я никого не убивала!

– Стоп, Грунечка, – начал рассудительный Витя. – Расскажи подробно, что ты делала вчера и что ела… – он обернулся к Эдьке. – Как быстро действует этот препарат?..

– Быстро, – буркнул Эдька. – В больших дозах почти сразу.

– …что ты ела за ужином? – закончил Витя.

– Ну, делала что обычно, работала, – начала вспоминать я. – Вечером ела макароны и пила чай с шоколадной пастой, мне ее тетя Женя дала, но я ее и утром ела… А где она?..

– Кто «она»? – озадачился Витя.

– Шоколадная паста… Банка… Там еще оставалось, я думала, еще утром чаю попью… Тут стояла. – Я показала на стол.

Витя вопросительно взглянул на Эдьку.

– Ничего тут не было, – удивился тот. – Поди, все слопала и забыла. Мозги-то отшибло после этой хрени!

– Нет, – сказала я, вдруг начиная что-то понимать. – Была. Стояла вот тут. И пасты оставалось немного, я еще хотела утром чай попить…

– Да какая разница-то? – раздраженно спросил Эдька. – Сама говоришь, утром ела, и ничего… Да и мы с матерью ее ели, пасту эту… При чем здесь она, ты препаратом отравилась, а не пастой, если бы паста испортилась – картина отравления была бы другая! Эй, ты чего?

Я терла ладонями лоб и мычала от усилия. Мне нужно было вспомнить, вспомнить! Что-то важное, очень важное!.. И я вспомнила… Вспомнила ощущение присутствия кого-то, кто ходил, трогал меня и что-то делал возле меня, а я не могла шевельнуться и открыть глаза. И это было до того, как Эдька начал орать и лупить меня по щекам!

Я вскочила и заглянула в мусорное ведро под мойкой. Нет, банки там не было. Значит, он унес ее с собой. Конечно, ведь это улика! Я оглянулась на парней. Они озадаченно смотрели то на меня, то друг на друга.

– У него есть ключ от моей квартиры! – дрожащим голосом сказала я.

– У кого?! – хором воскликнули они.

Хороший вопрос! Если бы я знала!

Я снова села к столу. Трясущимися руками схватила свою кружку с чаем и стала жадно глотать, попутно расплескивая чай на стол и на себя. Эдька кинул мне кухонное полотенце.

– Ну!.. – крикнул он. – Говори, наконец!

В голове у меня царила совершенная сумятица. Мысли путались, опережая и перебивая одна другую, и никак не желали выстраиваться в более или менее логическую цепочку. Торопясь, сбиваясь и повторяясь, я стала рассказывать обо всем, что происходило со мной в течение последних дней – о странном случае в подвале библиотеки, о женщине на балконе читального зала, следившей за мной, о шторах в нашей квартире, задернутых кем-то в мое отсутствие, о том, что кто-то был в нашей квартире, когда мне стало плохо… Я говорила и чувствовала, как нелепо и неправдоподобно все это звучит.

– Ребята, поверьте мне, – умоляюще сказала я. – Кто-то подставляет Сережку, а теперь еще и меня! В конце концов, я никогда бы не стала писать предсмертную записку на компе и печатать ее на принтере, я сделала бы это от руки! Я не из тех придурков, которые приросли к компьютеру и без него шагу ступить не могут!

– Да, в этом есть странность, – задумчиво сказал Витя. – Обычно предсмертные записки пишут от руки. Записка, написанная на компьютере, дает основания подозревать имитацию самоубийства.

– Вот именно имитация, – взбодрилась я, очень благодарная Вите за поддержку. – Он пришел, когда меня не было дома, намешал отравы в шоколадную пасту, ушел, а потом, когда я отключилась, вернулся и оставил эту записку и пузырек из-под препарата. А банку с остатками пасты унес, потому что это – улика! Чего бы, спрашивается, я стала травиться с помощью шоколадной пасты!

– Подсластить хотела ядик! – ехидно возразил Эдька. – Ерунда все это! Если этот самый «он» решил подбросить записку, то ему нужно было точно знать, что ты слопала эту чертову пасту и препарат подействовал. А как он мог это знать? В окошко за тобой подглядывал? Так высоковато, третий этаж! Придумай-ка что-нибудь поправдоподобнее.

Эдька был прав. Убийца должен был контролировать меня. Вернее, не меня, а процесс моего «самоубийства».

– Он мог наблюдать за мной из соседнего дома, – неуверенно предположила я. Зайти в подъезд, подняться на третий этаж и смотреть в окно.

– С подзорной трубой? – продолжал насмешничать Эдька. – А то далековато, вряд ли разглядишь, пасту ты лопаешь или варенье.

– У меня не было варенья, и он это знал! – разозлилась я.

– Да и шторы по вечерам у тебя задернуты. Или вчера ты их не задернула? По просьбам зрителей, а?

Нет, шторы я вчера задернула, это я помнила точно…

– Ну, значит, он просто проследил, что я вернулась домой, потом подождал некоторое время, за которое я, по его расчетам, должна была приготовить ужин и съесть его и эту пасту и… ну, например, позвонил по телефону… Я не взяла трубку, и он понял, что можно зайти.

– Ну да, а ты в это время, не притронувшись к пасте, мокнешь под душем и не слышишь звонка, – продолжал ехидничать Эдька. – Он, судя по всему, не дурак, должен был учитывать такие вещи…

Я сникла. Эдька опять был прав…

– Погоди, Эд, – вступил в разговор Витя. – Все может быть гораздо проще. Ты не учитываешь возможностей современной техники.

Он встал и, прихватив свою табуретку, подошел к окну. Там он взгромоздился на табуретку и стал внимательно разглядывать стену и карниз. Мы с Эдькой, ничего не понимая, смотрели на него.

– Угу, – сказал он. – Вот тут какой-то след на обоях. Вполне могла стоять видеокамера… Похоже, на присосках лепили… Надо в других комнатах посмотреть…

У меня по спине побежали мурашки. Я посмотрела на Эдьку – его тоже проняло, ехидная гримаса сползла с его физиономии, он явно был ошеломлен.

– Иди ты! – пробормотал он и, вскочив, тоже полез на табуретку.

– Витя, – дрожащим голосом спросила я. – А может, они и сейчас где-нибудь стоят, эти камеры, и он сейчас нас слышит?..

Витя слез с табуретки и снова сел к столу.

– Нет, Грунечка, – успокоил он меня. – Он должен был уничтожить все следы своего пребывания в твоей квартире, он, конечно же, все снял. Представь, если бы ты умерла… Извини… Словом, в этом случае здесь бы уже работала следственная группа, и она точно обнаружила бы эти камеры, и сразу версия самоубийства лопнула бы…

Эдька, угрюмо сопя, тоже уселся за стол, взял бутылку и потряс ее над своим стаканом. Но бутылка была пуста. Эдька вопросительно глянул на Витю.

– Я сбегаю?

– Нет, Эд, нам сейчас нужны чистые мозги, твои тоже… Будем думать… Творится что-то непонятное, Серега сидит в СИЗО, мы не можем бездействовать. Груня, как ты думаешь, там, в подвале, тебя пытались убить?