Виктория Платова - После любви [litres]

Бортовой компьютер мне тоже не помощник.

– Ты ведь знаешь, Мерседес, да? – шепчу я ему в микрофон.

– Держитесь прямо к ру Л’Альбони, – отвечает он ни на йоту не изменившимся голосом. – Через двести метров поворот к ру Ваньес.

– Какая она?

Компьютер молчит, но лишь потому, что я не ошиблась с поворотом и все сделала правильно. Поправлять меня нет необходимости – на этом отрезке пути.

– Не можешь подобрать нужные слова?

– Улица Бенджамина Франклина. Вправо к площади Трокадеро.

– Хорошо, я поняла.

Площадь остается справа, и мы выбираемся на авеню Клебер, так отрекомендовал эту более-менее вменяемую трассу компьютер. Тачка Мерседес движется в плотном потоке машин, ясно, что мы не уложимся ни в двенадцать, ни в двадцать минут, оптимальный расклад времени предназначен исключительно для Мерседес, отнюдь не для меня. Только она не способна считаться с чужими интересами, только для нее вечно горит зеленый свет, представить Мерседес, стоящую в пробках, – нереально.

– Никто не может подобрать нужных слов, когда дело касается Мерседес, верно? Даже ты.

Триумфальная арка.

Самая знаменитая арка в мире, хотя и выглядит она совсем не так величественно, как на тысячах открыток, рисунков, кадров; совсем не так, как я ожидала. Да я и не ожидала! Вместо того чтобы любоваться красотами Этого города, я безостановочно, исступленно думаю о Мерседес. И слава богу, хоть какое-то занятие, хоть какая-то пища для моего воображения, так долго остававшегося невостребованным. Никому не нужным. Впервые его оценил Алекс Гринблат, он тоже остался для меня загадкой – хоть и не такой глобальной, как Мерседес. Опять Мерседес, снова Мерседес, Мерседес – почти миф, Мерседес – миф без всякого «почти»; мертвая Мерседес (в случае если Мерседес действительно мертва) нисколько не уступает живой, совсем напротив. Единственное, что может сделать смерть в случае с Мерседес, – так это придать ей дополнительный шарм.

Пикантность.

Тачка Мерседес снабжена навигационной спутниковой системой, самой совершенной спутниковой системой из всех возможных, иначе и быть не может. Что произойдет, если я поменяю пункт назначения? И вместо банальной улицы Лепик потребую, чтобы меня сопроводили к Мерседес Торрес? Улица Мерседес, какой я ее вижу: увитые плющом дома-призраки, чтобы в них попасть – необходимо набрать шифр на панели рядом с дверями; окна в домах сделаны из того же стекла, что и оптические прицелы снайперских винтовок, они так же приближают объект, даже разметка, нанесенная на них, – та же. Бродячих собак здесь не было никогда, так же как и приземленных лавок, торгующих овощами и зеленью. Зато непременно отыщется один оружейный магазин и один ювелирный. Когда в одном конце улицы Мерседес наступает ночь, в другом – непременно всходит солнце. На востоке улицы Мерседес шумит океан, запад же защищен горами; там нет ни одного дорожного знака, там бродят стада мотоциклов, сбежавшие из Национального музея в Римини, куда бы ты ни отправился – все равно вернешься к исходной точке.

Улица Мерседес – ловушка.

Такая же, как сама Мерседес.

– …Бульвар де Курсель, – направляет меня компьютер.

А, да, бульвар де Курсель, максимальный отрезок, который я должна преодолеть по прямой, так что произойдет, если пункт назначения изменится?

Ничего.

Я не собираюсь менять его. Даже ради Мерседес. А затей я что-нибудь подобное – бортовая навигация сильно бы озадачилась. Ведь это всего лишь техника, лишенная воображения и души, не способная на верность и на предательство, вот почему я спокойно заняла место, по праву принадлежащее Мерседес, и до сих пор остаюсь безнаказанной.

…Чего бы мне не хотелось – оказаться поблизости от Монмартра, кишащего туристами. Их с лихвой хватило бы на две, на три Эс-Суэйры. Но Монмартр существует (я знаю об этом из литературы и из многих других источников) – следовательно, существуют и туристы. Если уж ты попала на улицу Лепик, Саша́, придется с этим смириться. Даром что «Cannoe Rose» не расположилось на вершине холма, а обосновалось на очень дальних подступах, заслоненная другими улицами и другими cafés, – количество людей меньше от этого не становится. С другой стороны – Европа, благословенная Франция, и уж тем более – Париж, здесь постоянно толпится народ, и его всегда будет чрезмерно, с лихвой, через край. Я вовсе не собираюсь привыкать к разношерстной, разномастной толпе (даже из салона автомобиля она выглядит пугающе) – я просто хочу посетить одно заведение.

При таком наплыве для меня там вряд ли найдется свободный столик, и это удручает.

Еще не свернув на Лепик, стоя в заторе на огрызке пути у бульвара Клиши, я вынула из кармана бумажку с адресом, которую дал мне старик из Librairie. На что я надеялась? На то, что адреса не совпадут друг с другом, и это будет означать лишь одно: «Cannoe Rose» снова переместился в пространстве, обвел меня вокруг пальца, как самый распоследний уличный наркодилер. Мои надежды оказались тщетны, оба адреса – написанный от руки и выдавленный на картоне – совпали до последней буквы.

Воистину в Этом городе всегда попадаешь туда, куда необходимо попасть.

– Конец пути! – объявляет голос в наушниках. – Аста луэго, маравильоса!

Аста луэго – прощание, следующее за приветствием, что-то вроде бай-бай или пока-пока, или чус, или орэвуар, ма белль, в Эс-Суэйре, под шум волн, наслушаешься всякого. Кроме одного: «Оставь меня в покое, идиотка!»

– И тебе аста. Луэго.

– При необходимости вы можете сообщить новые параметры поиска.

– Не сейчас.

Я все еще одушевляю компьютерные схемы, платы и контакты, вместо того чтобы просто «push the button»; Мерседес, не склонная к сантиментам, так бы и поступила.

– При необходимости вы можете сообщить новые параметры поиска. Пункт назначения?

Мне все-таки придется жать на кнопку, Мерседес делала это неоднократно. Даже не слушая безостановочный рефрен в наушниках, я нахожу место для парковки. На стороне, противоположной номеру дома, указанного в обоих адресах. И наконец-то глушу мотор, запоздало думая о том, что никаких дополнительных аксессуаров вроде иммобилайзера или ключа, отвечающего за блокировку двигателя или коробки передач, не понадобилось. Что, если кому-нибудь придет в голову угнать тачку Мерседес?

Руки коротки – вот и все имеющееся у меня объяснение. Тачка Мерседес не угоняется в принципе. Все защитные системы работают от одной– единственной кнопки на пульте, у Мерседес наверняка имелся свой собственный Ясин, поставщик сакральных автомобильных прибамбасов, простых в управлении и безнадежно потерянных для взлома.

Я напрасно ищу вывеску «Cannoe Rose». Ничего подобного нет и в помине. Прямо передо мной жилой дом с приоткрытой дверью в парадное, вот ведь черт! – вместо ожидаемого облегчения я испытываю разочарование и злость. К тому же человеческий лес заметно поредел, людей на улице Лепик не больше, чем на любой из послеобеденных улиц Эс-Суэйры. Последующее развитие событий предполагает два варианта: либо я возвращаюсь к машине и шепчу в микрофон спасительное «ру Конвенсьон, 237», и в благостной тишине отеля «Ажиэль» дожидаюсь звонка от Доминика, либо…