Эдгар Уоллес - Четверо Благочестивых. По обе стороны закона

— Вы просите отвести вас к редактору, — пояснял Манфред, — вас ведут наверх к кабинетам, там вы кому-нибудь объясняете, с чем пожаловали, перед вами извиняются и говорят, что ничем вам помочь не могут, они очень вежливы, но не настолько, чтобы провести вас до выхода на улицу, поэтому, блуждая в поисках выхода, вы подходите к кабинету редактора и, зная, что его нет на месте, проскальзываете внутрь, делаете там все что нужно, выходите, закрываете за собой дверь, если никого нет рядом, или делаете вид, что прощаетесь с кем-то внутри, если вас кто-то видит, и вуаля!

Пуаккар откусил кончик сигары.

— Запечатать конверт нужно клеем, который медленно сохнет, это прибавит таинственности, — спокойно сказал он.

Манфред засмеялся.

— Свежезапечатанный конверт для английского сыщика — слишком сильное искушение.

Бойко продвигающийся по Оксфорд-стрит кеб свернул на Эджвер-роуд, когда Манфред приоткрыл окошко.

— Мы выйдем здесь, — крикнул он извозчику, и тот остановил экипаж у тротуара.

— Я думал, вы говорили, вам в Пембридж-гарденс, — сказал кебмен, принимая у Манфреда деньги.

— Я так и говорил, — кивнул Манфред. — Всего доброго.

Они постояли, разговаривая, пока кеб не скрылся из вида, после чего развернулись и пошли в обратном направлении к Марбл-Арч [24] Триумфальная арка, расположенная возле северо-восточной части Гайд-парка. , вышли на Парк-лейн, прошли по этому пристанищу «сильных мира сего» и свернули на Пиккадилли. Недалеко от площади они зашли в ресторан с длинной стойкой и множеством небольших альковов, в которых люди сидели за круглыми мраморными столиками, пили, курили и разговаривали. В одном из них в одиночестве сидел и курил длинную сигарету Гонзалес. На его чисто выбритом и обычно подвижном лице застыло сосредоточенное и задумчивое выражение.

Никто из мужчин, увидев его, не выказал ни малейших признаков удивления… Хотя сердце у Манфреда ёкнуло, а на бледных щеках Пуаккара проступил румянец.

Они сели за столик, когда подошел официант, сделали заказ. После того как он удалился, Манфред тихо произнес:

— Где Тери?

Леон едва заметно вздрогнул.

— Тери сбежал, — спокойным голосом ответил он.

Минуту все молчали, потом Леон продолжил:

— Сегодня утром, собираясь уходить, вы дали ему пачку газет?

Манфред кивнул.

— Это были английские газеты, — сказал он. — Тери по-английски не понимает ни слова. Но в них были фотографии… Я дал их ему, чтоб ему было не скучно.

— И среди прочих там был «Мегафон»?

— Да, — припомнил Манфред.

— Там было объявление о награде… и помиловании… на испанском.

Взгляд Манфреда устремился в пустоту.

— Да, я помню, — медленно проговорил он. — Я потом ее просматривал.

— Умный ход, — одобрительно кивнул Пуаккар.

— Я заметил, что он был очень взволнован, но решил, что это из-за того, что мы вчера рассказали ему, как собираемся устранить Рамона и какая роль в этом отведена ему.

Леон сменил тему, когда у стола появился официант с заказанными закусками.

— Как можно было, — продолжил он тем же голосом, — лошадь, на которую сделаны такие ставки, не привезти в Англию хотя бы за месяц?

— Это неслыханно! Утверждать, что фаворит большой гонки будет снят с забега и из-за чего? Из-за каких-то трудностей с пересечением Канала… [25] Английский канал — принятое в Англии название Ла-Манша. Возмутительно! — негодующе добавил Манфред.

Официант ушел.

— Днем мы вышли на прогулку, — продолжил Леон, — и пошли по Риджент-стрит. Он каждые несколько секунд останавливался и заглядывал в витрины магазинов, потом неожиданно… мы смотрели на витрину фотомастерской… он исчез. На улице были сотни людей… Но Тери я не видел… С тех пор я его не могу найти.

Леон сделал глоток из бокала и посмотрел на часы.

Остальные двое сидели молча и неподвижно, но внимательный наблюдатель мог заметить, что и у Манфреда, и у Пуаккара руки потянулись к верхним пуговицам их плащей.

— Возможно, все не так плохо, — улыбнулся Гонзалес.

— Всю вину я беру на себя, — заговорил Манфред, но Пуаккар жестом остановил его.

— Если кто-то в чем-то виноват, то только не я, — со смешком произнес он. — Нет, Джордж, теперь уже поздно говорить о вине. Мы недооценили хитрость нашего друга, предприимчивость английских газет и… и…

— Девушку в Хересе, — закончил Леон.

Пять минут прошли в тишине, каждый напряженно пытался понять, что теперь делать.

— Вы мне сказали, что будете здесь к одиннадцати, — наконец произнес Леон, — поэтому я приготовил автомобиль, он тут недалеко. В Бернем-он-Крауче у нас есть дизельный катер… К утру вы уже можете быть во Франции.

Манфред внимательно посмотрел на него.

— А вы что намерены делать? — спросил он.

— Я останусь и закончу дело, — ответил Леон.

— Я тоже остаюсь, — негромко, но решительно сказал Пуаккар.

Манфред подозвал официанта.

— У вас есть последние вечерние газеты?

Официант ответил, что поищет и вскоре вернулся с двумя.

Манфред внимательно просмотрел их и отбросил в сторону.

— Ничего, — произнес он. — Если Тери направился в полицию, нам нужно затаиться и придумать другой способ завершить начатое. Или же мы можем нанести удар сейчас. В конце концов, Тери рассказал все что нужно, вот только…

— По отношению к Рамону это будет нечестно, — тоном, исключающим такую возможность, закончил предложение Пуаккар. — У него еще есть два дня, и он должен получить еще одно, последнее предупреждение.

— А потом нам нужно будет найти Тери, — сказал Манфред и встал. За ним встали и остальные.

— Если Тери направился не в полицию… Куда он мог пойти?

Интонация, с которой Леон задал этот вопрос, предполагала ответ.

— В редакцию газеты, опубликовавшей объявление на испанском, — ответил Манфред, и трое мужчин почувствовали, что это правильный ответ.

— Ваш автомобиль все же пригодится, — сказал Манфред, и они направились к выходу.

В кабинете редактора «Мегафона» Тери разговаривал с двумя журналистами.

— Тери? — переспросил Уэлби. — Не слышал такого имени. Вы откуда? Адрес свой можете назвать?

— Я из Андалузии, из Хереса, работал на виноградниках Сиено.

— Я не об этом, — оборвал его Уэлби. — Откуда вы пришли сюда… Из какой части Лондона?

Тери в отчаянии всплеснул руками.

— Откуда мне знать? Здесь столько домов, улиц, людей… И все это Лондон, Лондон, а я должен был убить человека, министра, за то, что он сделал какой-то неправильный закон… Они не рассказывали мне.

— Они? Кто они? — жадно спросил редактор.

— Остальные трое.

— Как их зовут? Имена?

Тери подозрительно посмотрел на собеседников.

— Обещали награду, — угрюмо произнес он, — и помилование. Я хочу получить их до того, как расскажу…