Эдгар Уоллес - Четверо Благочестивых. По обе стороны закона

— Дядя Рус, — сказала девушка, — был совсем не таким плохим, как вы думаете. Да, он превращался в ужасного человека, когда речь заходила о деньгах или даже о еде, и жить с ним было довольно нелегко, но порой он был сама доброта, и, знаете, я чувствую себя настоящей свиньей из-за того, что мне приходится иметь дело с его грязными деньгами.

— Не думайте вы о нем! — нервно воскликнул Джоунс.

— Вы сомневаетесь, что его деньги заработаны честным путем? — спросил Леон, посмотрев на ее письмо.

— Я совсем запуталась, — покачала она головой.

— Покажите ему завещание, — нетерпеливо бросил Джоунс.

Она снова открыла сумочку и вынула из нее сложенный лист бумаги.

— Это копия.

Леон развернул лист. Это был написанный от руки короткий документ на бурском языке. Внизу был перевод на английский. В нескольких строчках покойный Рус Мэлэн завещал «всю свою собственность моей племяннице Леоноре Мэри Мэлэн».

— Все до последнего пенни, — не скрывая удовольствия, произнес Джоунс. — Мы с Леонорой задумали открыть свое дельце в Лондоне. Ее деньги и мои мозги. Понимаете?

Леон понимал все слишком хорошо.

— Когда он умер? — спросил он.

— Полгода назад, — погрустневшим голосом сказала Леонора, вспоминая о неприятном. — Вы, наверное, сочтете меня бессердечной, но я ведь не любила его, хотя иногда он мне казался забавным.

— А его имущество? — спросил Леон.

Она нахмурилась.

— Похоже, у него ничего, кроме фермы и старой мебели, не было. Оценщики говорят, все это добро стоит тысяч пять, но оно заложено на четыре тысячи. Закладная находится у дяди Корнелиуса. И все-таки Рус Мэлэн должен был быть очень богатым человеком. Он получал доход со своих владений в Южной Африке, и я своими глазами видела эти деньги. Они приходили каждый квартал и всегда наличными.

— Я могу пояснить насчет закладной, — вмешался Джоунс. — Эти два старых лиса обменялись закладными, чтобы обезопасить себя на случай, если власти попытались бы их взять за горло! Но могу вам сказать, мистер, деньги исчезли. Я сам перерыл весь дом. В углу подвала там есть встроенный сейф, мы его взломали, но и там не было ни пенни. Вообще эти Мэлэны — большие любители сейфов. У Корнелиуса тоже есть один, и я знаю, где он находится. Ему об этом не известно, но, клянусь Богом, если он захочет обмануть это дитя…

Заступничество мужчины, похоже, было не по душе девушке. «Видно, дружба у них несколько односторонняя», — отметил про себя Леон и решил, что открытие «своего дельца» было, скорее всего, идеей мистера Джоунса.

Джоунс сообщил ему одну важную новость. Ни у одного из братьев не было банковского счета. Несмотря на то что они много и с успехом спекулировали на бирже с южноафриканскими акциями, дивиденды им выплачивались наличными, за акции им платили тоже «живыми» деньгами, и наверняка все это они должны были получать через одного посредника.

— Оба этих старых мошенника отказывались платить налоги. До каких только грязных махинаций не опускались они, лишь бы не платить! Кстати, наверное, поэтому они и не доверяли банкам: считали, что банки докладывают правительству о делах их клиентов.

Леонора снова безнадежно покачала головой.

— Не думаю я, что вам удастся что-то сделать, мистер Гонзалес, я уже почти жалею, что написала вам. Все равно денег там нет, как и нет никаких записей о том, что они там были. Впрочем, меня это не слишком пугает, ведь я могу работать и сама зарабатывать. К счастью, я брала уроки печатания на машинке и на ферме у меня было много практики: я печатала почти все дядины письма.

— Когда он заболел в последний раз, Корнелиус был на ферме?

Она кивнула.

— Все время?

Еще один кивок.

— А уехал он…

— Сразу после смерти бедного дяди Руса. После этого я его не видела ни разу. Единственное сообщение, полученное мною от него, — письмо, в котором он написал, что мне нужно зарабатывать самой и не надеяться на него. Что же мне теперь делать?

Леон надолго задумался.

— Я буду с вами совершенно откровенна, мистер Гонзалес, — через какое-то время вновь заговорила она. — Я подозреваю, что дядя Корнелиус перед тем, как уехать, прибрал к рукам все деньги, какие были в доме. Мистер Джоунс тоже так думает.

— Думает?! Да я уверен в этом! — в крайнем возбуждении вскричал мужчина, его продолговатое, с острыми чертами лицо побагровело. — Я видел, как он выходил из подвала с большим саквояжем. Старый Рус всегда держал ключ от сейфа у себя под подушкой, а когда он умер, его там не оказалось! Я нашел его в кухне на каминной полке.

Когда мистер Джоунс и Леонора уходили, Леон сделал так, что девушка выходила последней.

— Кто этот Джоунс? — шепотом спросил он.

Она немного смутилась, но ответила.

— Он работал у дяди на ферме управляющим… Очень приятный человек… Иногда слишком приятный.

Леон кивнул и, услышав, как мистер Джоунс возвращается, спросил об их ближайших планах. Она ответила, что хочет на неделю задержаться в Лондоне, подготовиться к работе. Записав ее адрес и проводив гостей до выхода, Леон в задумчивости вернулся в общую гостиную, где его компаньоны предавались совершенно безнравственному для одиннадцати часов утра занятию — играли в шахматы.

— Она симпатична, — промолвил Пуаккар, не отрывая взгляда от фигуры, на которой держал пальцы. — И пришла по поводу наследства. В сопровождении неприятного типа.

— Да вы подслушивали! — упрекнул его Леон.

— Я читал местные газеты и знаю, что мистер Рус Мэлэн умер без гроша в кармане… По крайней мере, покрыть налоговые долги было нечем, — сказал Пуаккар и поставил шах королю Манфреда. — Оба старика были жуткими сквалыгами, оба сказочно богаты, и оба сумели обвести вокруг пальца всех инспекторов в «Сомерсет-хаусе».

— И естественно, — подхватил Джордж Манфред, — к вам она обратилась для того, чтобы вернуть свою собственность. Что хотел мужчина? — Он откинулся на спинку кресла и со вздохом добавил: — Мы ведь с вами ужасно уважаемые люди, да? Господи, лет десять-пятнадцать назад как все было просто! Я знаю тысячу способов, как можно было бы выбить из Корнелиуса то, что ему не принадлежит…

— А я знаю только один, — резко перебил его Леон. — И если все мои предположения верны — а я не допускаю мысли об обратном — мистер Дрейк поплатится за это.

— Мистер кто? — Пуаккар взглянул на него из-под насупленных бровей.

— Мистер Дрейк, мой старый враг, — пояснил Леон. — Мы с ним на ножах уже десять лет. Ему известна одна из моих самых сокровенных тайн, и все это время я живу в смертельном страхе перед ним, и это мучает меня настолько, что я даже подумываю о том, чтобы вывести его из игры.

Джордж задумчиво посмотрел на друга. Потом лицо его просветлело.