Эдгар Уоллес - Редакция «Дурной славы»

Она протянула ему листок бумаги.

«Дорогой Франк, — прочел он, — некоторые причины, которые я не вправе разглашать, требуют, чтобы наша свадьба, на которой настаивает мой дядя, состоялась в течение ближайшей недели. Вы знаете мое отношение к вам. Вы знаете, что я не люблю вас и что по своей воле я бы не вышла за вас замуж. Но я принуждена поступить против моего желания. Мне очень тяжело писать вам об этом, но я знаю, что вы великодушны и добры, я знаю, что вы поймете, что меня побудило откровенно написать вам обо всем».

Полтаво положил письмо на стол. Не говоря ни слова, он зашагал по комнате и внезапно остановился перед девушкой.

— Мадонна! — произнес он с мягким акцентом южанина (свою молодость Полтаво провел в Италии). — Если бы я был на месте Франка Доутона, вы бы также колебались?

Дорис удивленно взглянула на него, и он понял, что совершил ошибку. Он спутал ее доверие с более сильным и значительным чувством. В это мгновение он прочел в ее взгляде, что скорее она отдала бы предпочтение Франку.

Он поднял руку, желая, чтобы она не продолжала разговор.

— Вы не должны мне ничего отвечать, — сказал он. — Быть может, впоследствии вы поймете, что в любви графа Полтаво было безграничное обожание, потому что вы мне дороже всего на свете. Моя любовь свободна от каких бы то ни было низменных мотивов и побуждений.

Голос его задрожал, возможно, он в действительности поверил в искренность своих слов. Не раз случалось ему произносить эти слова, обращаясь к женщинам, впоследствии выветрившимся из его памяти.

— Нам следует подождать, что ответит мистер Доутон, — коротко добавил он.

— Я уже получила от него ответ — он позвонил мне по телефону, — сказала девушка.

Полтаво улыбнулся.

— Типичный англичанин, почти американец по своей манере спешить. Так когда же состоится счастливое событие? — спросил он.

— Не спрашивайте меня об этом. — Я не знаю, хватит ли у меня сил выполнить желание моего дяди.

— Когда? — вторично осведомился Полтаво.

— Через три дня. Мы… — Дорис заколебалась. — Мы уедем в Париж, — добавила она и покраснела. — Но Франк хочет, чтобы мы… чтобы мы продолжали жить порознь.

— Я понимаю. Мистер Доутон поступает как благородный человек.

И снова девушка почувствовала неприязнь к этому самодовольному и ловкому иностранцу. Его отечески покровительственный тон задевал ее, даже похвала по адресу Франка прозвучала в его устах насмешкой.

— Вы не задумывались над тем, что случится, если вы ослушаетесь воли дяди и не выйдете замуж за мистера Доутона? Знаете ли вы, что тогда произойдет?

— Нет, этого я не знаю, — ответила нерешительно девушка. — Я начинаю подозревать, что я ошибалась в нем. Я всегда считала, что он приветливый и добрый человек. А теперь мне стало известно, что… — она замолчала, и Полтаво за нее закончил фразу.

— Что он преступник, в течение многих лет использовавший легковерие своих ближних. Для вас это должно было быть ужасным открытием, мисс Грей. Но в конце концов вы все же простите ему, что он похитил ваше состояние.

— Это все так ужасно, — прошептала девушка. — С каждым днем трагичность моего положения становится мне яснее. Моя тетка, леди Динсмор, права.

— Леди Динсмор всегда права, — с легкой усмешкой заметил Полтаво. — Таково свойство ее возраста и ее положения. Так в чем же она, по-вашему, права?

— Я не знаю, хорошо ли я делаю, посвящая вас в это, но она полагает, что мой дядя запутан в каких-то темных делах. Она меня не раз предостерегала на этот счет.

— В высшей степени примечательная особа, — продолжал иронизировать Полтаво. — Но в течение трех дней может произойти еще многое. Я бы очень хотел знать, что произойдет, если свадьба не состоится?

И не дожидаясь ответа, Полтаво покинул комнату.

— Три дня, — повторил он, возвратившись домой. — Почему Фаррингтон так спешит с замужеством Дорис? И почему наметил он ей в мужья бедняка-журналиста?

Решить эту загадку было не просто.

В течение ближайших дней Франк Доутон ходил как во сне. Он не мог поверить, что наконец-то сбывается его счастье. Однако к радости примешивалось чувство горечи — он сознавал, что вступает в брак с девушкой, чье желание не сходится с его желанием.

Но веря в счастливый исход своей помолвки, он пытался убедить себя, что девушка еще полюбит его. Все эти дни он работал не покладая рук не только для газеты, но также и над расследованием данных, полученных при ознакомлении с письмом Толлингтонов. Он просмотрел все церковные книги, пытаясь отыскать всех женщин, носивших имя Анна и живших в ту пору в Грет-Бредли. Его поиски были затруднены тем обстоятельством, что имя это носило множество женщин.

Помимо этого, у него имелись еще некоторые данные, которые могли навести его на правильный след. Но ему пришлось прервать эту работу, потому что надо было переключить внимание на предстоящую женитьбу.

За два дня перед свадьбой он сдал в одну из больших газет, размещавшихся на набережной Темзы, статью и принял поздравления от главного редактора.

— Я подозреваю, что нам придется в течение долгого времени ожидать следующей вашей статьи? — сказал ему на прощание редактор.

— Моя жена будет очень богата, но это нисколько не отразится на роде моей деятельности. Я не собираюсь взять от нее хотя бы пенс.

Редактор похлопал его по плечу.

— В этом вы правы, — согласился он с журналистом, — Человек, живущий на средства своей жены, перестает жить.

— Это звучит как надгробная надпись, — заметил Франк.

В девять часов вечера он спустился вниз и вышел на улицу. Он еще не ужинал и собрался пойти в ресторан. День выдался очень хлопотным, и впереди предстояло еще больше работы.

Перед зданием редакции стоял элегантный закрытый автомобиль. Когда Франк поравнялся с машиной, шофер приподнял фуражку и обратился к нему:

— Прошу извинить меня, сэр, не вы ли мистер Доутон?

— Да, это я, — ответил изумленный Франк.

— Мне поручено заехать за вами, — пояснил шофер.

— Кто поручил вам это и куда должны отвезти меня?

— К сэру Джорджу Фредерику, — почтительно ответил шофер.

Франк слышал о сэре Джордже, члене парламента, и силился вспомнить, где и когда ему случалось встречаться с ним.

— Но чего ради я поеду к сэру Фредерику?

— Он хочет побеседовать с вами.

У Франка не было никаких оснований уклониться от исполнения этой просьбы. Поэтому молодой журналист отворил дверцу машины и вскочил в нее. Захлопнув за собой дверцу, он заметил, что был не один в машине.

— Что это… — попытался воскликнуть он, но прежде чем успел договорить, чья-то сильная рука зажала ему рот и отбросила его на сиденье.

Автомобиль помчался с головокружительной быстротой…