Эдгар Уоллес - Редакция «Дурной славы»

— Это мне известно, — улыбнулся шеф. — Два дня тому назад кто-то ночью вломился в дом священника, брата леди Констанции, и я предполагаю, что громила — не кто иной, как ваш личный секретарь Сейкс.

— Вы правы, — согласился с ним Смит. — Далее я должен вам сообщить: Фаррингтон и международный вымогатель Монтегю Феллок — одно и то же лицо.

Сэр Джордж взглянул на него:

— Вы уверены в этом?

— Да. И странное примечание в завещании Фаррингтона только подтверждает мое суждение. Завещание было составлено для того, чтобы навести на ложный след. Недавно снова появились письма Монтегю Феллока, адресованные весьма известным лицам, в которых он требует с них большие суммы денег.

— А где находится в настоящее время Монтегю Феллок?

— Он обитает в Таинственном Доме.

— В таком случае его можно взять без особых трудностей, — заметил шеф. — Надеюсь, вы все, что следует, предприняли?

Смит покачал головой.

— Это не так просто, как вы полагаете. Таинственный Дом содержит в себе загадку, которую я не в состоянии разрешить. Это здание построено очень талантливым архитектором, и, находясь там, Фаррингтон имеет возможность прятаться от правосудия сколько ему будет угодно. Я убежден в том, что всякая попытка насильственным путем проникнуть в его гнездо сведется к тому, что птичка улетит навсегда. Нам следует терпеливо выжидать.

— Но мне остается непонятным, почему он исчез при столь драматических обстоятельствах, — продолжал допытываться сэр Джордж.

— Он знал, что я его заподозрил, что я склонен думать, что он и есть Монтегю Феллок. К тому же он мог оказаться замешанным в убийстве обоих доносчиков на Брекли-сквер. Все вместе взятое заставило его принять безотлагательные меры. В свое время он привез из разных стран континента рабочих, которые и построили его дом. Я выяснил, что убитые на Брекли-сквер были доставлены в Англию для того, чтобы установить в доме кое-какие секретные приспособления и механизмы. Фаррингтон слышал, как оба этих человека, подойдя к его Дому, заспорили. Спор их грозил ему неприятными Последствиями. Стоя у двери, он видел, как они вытащили свои револьверы. Он счел этот момент наиболее благоприятным для ликвидации опасности. Он застрелил их и снова положил свой револьвер на место. Все это он проделал настолько ловко и быстро, что успел сойти вниз к моменту появления полиции и притвориться испуганным. Я тут же, войдя в дом, почуял запах пороха. Но кроме пороха, я почувствовал и аромат духов. Леди Констанция успела побывать в доме и была свидетельницей происшедшего.

— Но как она попала туда?

— Для того чтобы покарать Фаррингтона за его преступления, или для того, чтобы потребовать у него объяснений по поводу последнего письма Доутона.

— Но почему Фаррингтон не предпочел исчезнуть самым обычным способом? И к чему ему исчезать? — спросил сэр Джордж. — Ведь он располагал большим кредитом, к тому же он управлял состоянием своей племянницы. Неужели он готов был из-за столь шатких причин впасть в панику.

— Вот это-то и остается мне не совсем понятным. Его исчезновение действительно не гармонирует с его манерой действовать.

— Так что же вы собираетесь предпринять?

— Я продолжаю охранять Таинственный Дом и принял все меры предосторожности, чтобы Фаррингтон не мог скрыться. Более того, я постараюсь, чтобы Фаррингтон не чувствовал угрожающей ему опасности, и даже попытаюсь выманить его из убежища. Надеюсь, что за пределами Таинственного Дома он не ускользнет от меня.

— А Полтаво?

— Он находится в настоящее время в городе, — пояснил Смит. — Мне кажется, что с ним справиться будет гораздо легче. Он состоит на положении агента Фаррингтона и очень гордится этим.

Все было именно так, как сказал Смит. Полтаво, возвратившись из поездки в Таинственный Дом, снова зажил на широкую ногу, стал бывать в обществе и преуспевал в своих начинаниях.

Осторожные люди не особенно доверяли ему, подозревая, что положение его несколько двусмысленно. Никто наверняка не знал, действительно ли этот иностранец имеет право на графский титул. В «Готском альманахе» значилось с полдюжины родов Полтаво, и граф Эрнесто мог с равным успехом принадлежать к каждой из этих линий. Польская аристократия был! Многочисленна, поэтому установить с точностью происхождение Полтаво не представлялось возможным.

Сам он на все вопросы, обращенные к нему по этому поводу, отвечал с многозначительной улыбкой, позволявшей предполагать что угодно.

Но теперь, после поездки, более не было причин исключать его из целого ряда общественных мероприятий, что удавалось ранее за отсутствием у Полтаво денег. В день своего возвращения он снял для себя домик на Бурлингтон-Гарден, купил два автомобиля, расплатившись за них наличными.

Квартиру свою он меблировал очень роскошно и со вкусом, так что все должны были признать, что граф привык жить с комфортом и понимает в этом толк.

Полтаво получил жестокий урок и сделал из него соответствующие выводы. То, что ему пришлось заглянуть смерти в глаза, вывело его из состояния равновесия.

«Они принуждены доверять мне, — сказал он себе, думая о Фаррингтоне и Фолле. — И они будут доверять мне. Но я никогда не рискну снова отправиться к ним в Таинственный Дом».

Он возвратился из Таинственного Дома с большой суммой денег и с целым рядом поручений, данных ему Фаррингтоном.

По всей стране были рассеяны несколько десятков агентов, ныне поступивших в ведение Полтаво. Некоторые из них не знали, какой цели они служат, некоторые были полностью осведомлены о подлинных намерениях Феллока. Они занимали различное положение в обществе, от видных деятелей до слуг. Не могло быть никаких сомнений в том, что «Дурная слава» была сильной и рационально устроенной организацией.

Фаррингтон не извлекал прибыли из продажи газет, более того, порой случалось, что он заканчивал год с дефицитом по своей издательской деятельности, но это не препятствовало ему самым щедрым образом оплачивать поступавший в редакцию материал.

Люди, желавшие отомстить своему ближнему, посылали ему статьи и заметки, затем попадавшие на страницы газеты, если только тот, о ком в них шла речь, не предпочитал откупиться и заплатить за молчание.

Порой поступали к нему статьи и заметки, которые невозможно было печатать, но тем не менее отправители получали свой гонорар. Большинство из этих статей содержали сообщения о грехах молодости тех или иных занимавших видное положение в обществе людей.

В этих случаях отправителям статей приходилось тщетно ожидать появления их произведений на страницах печати. Но те, о ком упоминалось в этих сообщениях, получили по прошествии нескольких дней внушительное письмо от Монтегю Феллока и с ужасом прочитали о том, что им казалось давно забытым и изгладившимся даже из их собственной памяти. Им и в голову не приходило, что между маленькой газеткой, порой попадавшейся им на глаза в руках прислуги, и внушительными суммами вознаграждения, проставленными в письме Феллока, существует какая-то связь.