Дженнифер Роу - Агнец на заклание [litres с оптимизированной обложкой]

– Он об этом уже говорил?

– Да. Сегодня вечером. На виду у всего города. А потом решил, что утро вечера мудренее. И нам осталось ждать продолжения.

– Берди, ты…

В дверь постучали.

– Пап, в дверь стучат. Секунду.

Берди осторожно сползла с постели и с телефоном в руке направилась к двери.

– Кто там? – негромко спросила она.

– Берди, это я, Джуд.

Она поспешно открыла дверь. Джуд стоял, прислонившись к стене коридора. Вид у него был измученный. Берди поманила его в комнату и, как только он вошел, снова приложила телефон к уху.

– Пап, все в порядке. Это просто Джуд.

– «Просто Джуд», значит?

Берди почувствовала, как жарко вспыхнули мочки ушей. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней, глядя, как Джуд бредет к окну, сунув руки в карманы, и выглядывает из-за края жалюзи.

– Ладно, папа, мне пора, – сказала она в телефон. – Спасибо, что позвонил. Значит, нам следует ожидать появления здесь целой оравы журналистов? По крайней мере, из твоей кампании?

Джуд обернулся и вопросительно вскинул брови.

– Насчет этого не знаю, детка. Не уверен, что им известно хотя бы, где сейчас Лэм.

Берди улыбнулась. Естественно, отец ее не выдаст.

– В любом случае подобные решения принимает отдел новостей, – продолжил Ангус. – А я лишь осуществляю общее руководство.

– Ладно, буду держать тебя в курсе.

– Да, пожалуйста. И знаешь, Берди… не отключай телефон, ладно?

– Конечно.

– Тогда до свидания.

– Пока.

Берди закончила разговор и положила телефон на комод. По привычке она сразу отключила его, потом спохватилась, снова включила и оставила на комоде.

– Что все это значит – насчет журналистов? – поинтересовался Джуд. – Извини. Я не хотел подслушивать. Просто…

– … услышал.

Берди прошла по комнате, вдруг остро сознавая, что почти раздета, и села на кровать, поплотнее запахнув полы кимоно.

– Похоже, твой приятель Трев разговорился в тюрьме, – сообщила она. – Намекнул, что намерен разгласить кое-какие сведения. Такие слухи дошли до папы. Вот он и позвонил, чтобы рассказать мне. Бет Босуэлл тоже пыталась до меня дозвониться. Скорее всего по тому же поводу.

– А из моей конторы никто не звонил, – мрачно заметил Джуд. – Все правильно. Мы обо всем узнаем последними. – Он снова поднял жалюзи и вгляделся в темноту. – Кажется, у него все еще включен свет. До сих пор не спит.

Берди смотрела на него и пыталась собраться с мыслями.

– Ты ничего не знал? – спросила она. – Тревор тебя не предупредил? Заранее?

– Нет. Вообще ни черта не сказал. Держал язык за зубами.

– Вероятно, думал, что так будет гораздо забавнее.

Джуд кивнул:

– Наверное. Но я же говорил тебе – он вел себя странно. Мне сразу показалось: Тревор что-то задумал. Но ничего подобного я и представить не мог. И хуже всего, Берди, я понятия не имею, что у него в голове. Понимаешь, я миллион раз анализировал свидетельства и улики. Видел фотографии. Читал отчеты. Там не было ничего. То есть ничего, чтобы обвинить в преступлении конкретного человека, в том числе и Тревора.

Джуд оставил в покое жалюзи и принялся вышагивать по комнате, засунув руки глубоко в карманы.

– Если бы не первый процесс, который выглядел как судебный фарс, обвинительный приговор Тревору не вынесли бы. Это был скандал. Как и линия защиты. Ну, это ты уже знаешь.

– Да. Но послушай, Джуд… Лэм же сумел что-то раскопать, так? У него был доступ ко всем материалам дела, тем же самым, которыми располагал ты?

– Да. – Он остановился и нахмурился.

– Очевидно, он заметил то, что ускользнуло от тебя.

– Не верю! – Джуд снова принялся мерить шагами комнату.

– Значит, ты считаешь, что он ошибается. – Наблюдать за Святым Джудом в муках уязвленной профессиональной гордости было немного забавно. И досадно – Берди пришлось это признать. Но этого она и добивалась, подзадоривая его. – По-твоему, у него сложилась безумная версия, которая не выдерживает никакой критики. И он намерен поднять шум. Высказать нелепые обвинения. Выставить себя на посмешище.

Джуд обернулся к ней.

– Вряд ли Тревор станет посмешищем, – пробормотал он. – В такое положение он себя не поставит. Ему нравится, когда его считают умным и проницательным. По-настоящему умным. Тревор не рискнет выставить себя дураком. Это последнее, на что он отважится.

– И что все это означает?

– Понятия не имею!

В этот момент он выглядел как в свои двадцать два года, когда все разладилось, было мрачным и безнадежным. Берди смотрела на него. Видела его глаза. Узнавала выражение лица. И наконец, сквозь приятную дымку, которая окутывала ее с тех пор, как двойной скотч попал в желудок, пробилась уверенность. До нее дошло, что все эти разговоры Джуда о доказательствах – хождение вокруг да около, не затрагивавшее главный вопрос. Нет, он не оскорблен и не уязвлен, его профессиональная гордость не задета, дело совсем в другом: Джуд обеспокоен. Буквально сходит с ума от волнения.

«Если Тревор Лэм не убивал свою жену, кто же тогда ее убил?»

– Джуд, если Лэм действительно что-то знает, почему объявил об этом только сейчас, зачем ждал так долго? Это же бессмысленно. Для этого нет никаких причин. Почему он не воспользовался этой информацией, чтобы своими силами выйти из тюрьмы пораньше?

– Тревора Лэма я знаю уже несколько лет, – медленно произнес он. – Тревор никогда ничего не делает без причины. Эта причина может показаться окружающим странной или безумной, но это не имеет значения. Для него этой причины достаточно. Он часто обдумывает свои действия заранее. Так что он уже давно знал с вероятностью девяносто девять процентов, как именно поступит. Знал и просто ждал удобного момента.

– Вряд ли ему хотелось провести в тюрьме хотя бы один лишний день.

– После почти пяти лет Тревор считал, что пара лишних месяцев того стоят.

– Чего же?

Джуд подошел и сел на постель рядом с Берди. Он зажал ладони между коленями и уставился на дверь.

– Чтобы потерпеть, с его точки зрения. Тревор спит и видит, как бы отомстить. Он не выносит, когда кто-то становится у него на пути, – неважно кто. Тревор злопамятный, он не забывает ничего. Особое удовольствие ему доставляет строить планы, как именно он рассчитается с очередным врагом. Размышлять о самом изощренном из возможных отмщении какому-нибудь злобному тюремщику, другому заключенному, который что-то стащил у него, подставил его или даже просто сказал что-что, не подумав. – Он тяжело вздохнул. – Тревор часто рассказывал мне об этом, когда я навещал его. Порой было трудно убедить его сосредоточиться на деле. – Джуд снова провел ладонями по волосам, потом выпрямился и повернулся к Берди: – Дело в том, что Тревору нравится злорадствовать. Вот в чем суть. Свои планы он всегда разрабатывал с таким расчетом, чтобы жертва знала: всеми бедами она обязана именно Тревору. По возможности видела, как он усмехается в толпе зрителей, пока ее обыскивают, уводят в карцер… Данный пункт плана особенно радовал его.