Анна Акимова - Укол гордости

Кто-то, видимо, командир экипажа, что-то громко скомандовал, и водитель пожарной машины прыгнул за руль. Машина тронулась и подъехала ближе к дому, но на нее уже почти никто не обращал внимания. Все толпились вокруг газона, на котором лежало мертвое тело. За пожарниками побежал только Викентий Палыч, которого из года в год выбирали старшим по дому. Видимо, только он ощущал ответственность за судьбу родного жилища. Он влез в гущу высыпавших из машины пожарников и начал что-то объяснять им, бурно размахивая руками.

Со стороны шоссе послышался звук сирены, и во двор, мигая маячком, въехала патрульная машина полиции. Несколько полицейских проникли в толпу и быстро пошли по кругу, вынуждая людей расступиться.

— Разошлись, граждане, разошлись! — громко командовал низенький, плотный полицейский. — Это место происшествия. Не мешайте следственным действиям!

Гайка потянула Варю за рукав.

— Пошли отсюда. Слава велел не светиться зря.

Они отошли подальше и сели на скамейку. Гайка взяла у Вари Персика и отпустила его погулять на поводке. На Варю она смотрела с тревогой.

— Скажи мне, чего ты трясешься? — спросила она. — Тебе плохо?

— Не знаю, — клацнула зубами Варя. — Знобит что-то…

— Это у тебя стресс, — авторитетно заявила Гайка. — Скорее бы домой попасть! Что у них там с этим пожаром?

Давно стало понятно, что с пожаром что-то не так. Дым, валящий из подъездов, давно иссяк, огня тоже не было видно. Варя и Гайка видели со своего места, как пожарные прошли по подъездам, потом Викентий Палыч повел их обследовать подвал. Со стороны газона было слышно, как полицейские опрашивают свидетелей.

— Варька! Горе-луковица! Еле нашел! Волосья обрезала, так не узнал! — Дед Илья, тяжело дыша, подходил к скамейке. — Чего тут у нас творится-то? Иду, смотрю, пожарка к нам покатила! Хотел побечь, да не могу, ноги трухлявые. Еле доковылял, не раздышуся теперь. А там чего, менты? — Дальнозоркие глаза деда зашарили по толпе, окружившей газон.

— Тут пожар начался, а там старуха под пожарную машину попала, умерла, — невнятно объяснила Варя.

— Кто? Силантьева, поди? Заполошница ета? — допрашивал дед.

— Нет, не из нашего дома. Мы ее не знаем.

— А ты чего такая? Чего трясесси? — начал тиранить Варю дед. — Захворала?

— Это нервное, — поспешила на выручку Варе Гайка. — Варя расстроилась из-за той старушки, которая умерла.

Молодец Гайка! Все объяснила, и ведь ни чуточки не соврала!

— Нежная ты больно, Варька, — упрекнул Варю дед. — Из-за чужих старух переживать — никакого здоровья не хватит. Домой тебе надо, чайку горячего и спать!.. Пойду гляну, чего у них там.

Он деловито направился к газону, долго там не задержался и зашагал к дому. Как раз в это время из подвала вышли пожарники и сопровождающий их Викентий Палыч. В руках у пожарников были какие-то штуковины непонятного назначения, которые они побросали на землю и стали что-то возмущенно говорить Викентию Палычу. Викентий Палыч виновато чесал в затылке и разводил руками. Дед потусовался возле них, вернулся к Варе и Гайке и объявил:

— Все, девки, пошли домой. Пожара никакого нету, ктой-то дымовухи в подвал покидал. Силантьевский внук, поди, с дружками! Мало я ему ухи драл! Такой же вредный, как бабка его! Пошли скорей, а то Варька совсем плохая.

По лестнице они поднимались в шумной толпе соседей. Как только разрешили вернуться в дом, жильцы быстро растеклись по подъездам. Уже темнело, и всем хотелось домой, к ужину и телевизору. Да и во дворе ничего интересного уже не осталось: специальная машина увезла труп, полицейские уехали…

Зайдя домой, Варя быстро сбросила обувь и куртку, стуча зубами, вытащила из шкафа одеяло, завернулась в него и с ногами забралась на диван.

— Варь, я сейчас тебе ванну налью и чай поставлю. — Гайка распотрошила аптечку и упрекнула Варю: — У тебя совсем никаких лекарств нет! Хотя бы корвалол-то можно было иметь!

Но тут явился дед Илья с четвертинкой водки и забраковал Гайкины методы лечения.

— В ванне твоей тока кости греть, а ето — лекарство от всего!

Он набулькал Варе полкружки водки и, не слушая никаких возражений, заставил сделать несколько больших глотков.

Варя захлебнулась, задохнулась, закашлялась, внутренности обожгло, из глаз хлынули слезы.

— Во-о-от! — Дед довольно крякнул и допил остаток водки из кружки, чтобы не пропадало добро. — Пущай поревет. Все худое из человека выходит со слезьми да с мочой. Пущай ревет! К утру будет как новенькая!

Он уселся в кресло и приготовился с удовольствием наблюдать, как из Вари выходит все худое. От выпитой водочки глаза его замаслились, выражение лица стало благостным.

— Илья Васильевич. — Гайка сунула Варе пачку бумажных платков. — Пойдемте, я вас чаем напою с пирогом.

— Пирог — дело хорошее! — встрепенулся дед. — С чем пекла-то? С рыбой, поди?

— С рыбой, — подтвердила Гайка. — Как вы догадались?

— Дак я давеча из дому выходил, на весь дом и пахло! Я сразу понял — рыбник! Рыбу-то какую брала?

— Стерлядку…

— Дело! Рыс клала? Листик лавровый?

— А как же! — весело воскликнула Гайка. — Все, что положено — положено!

— Ладныть, пойдем! — Дед выбрался из кресла, и они с Гайкой ушли в кухню. За ними, цокая когтями, ушел Персик. Он явно не хотел пропустить важное мероприятие — чаепитие с пирогом.

Варя облегченно вздохнула и легла, подложив под голову диванную подушку. Она начала согреваться, дрожь утихала, но на душе было тяжело. Варя снова и снова мысленно переживала страшный момент: она оборачивается, а позади нее стоит… смерть! Как ей теперь отделаться от всего этого, как забыть?..

Из кухни доносились звяканье посуды и бодрый монолог деда Ильи, в который Гайка скромненько вставляла междометия.

— Ниче, вкусно пекешь! Вот Егоровна, Варькина бабка покойная, тоже была прям спецназ по пирогам! Бывало как напекет — с грыбами, с творогом, с вышней! М-м-м! По всему дому дух идет! Спецназ!..

Пришел Персик, запрыгнул к Варе на диван, залез под одеяло, уютно свернулся под боком. От Персика сильно пахло рыбным пирогом. Было понятно, что «доля Билли Бонса» вытребована, получена и употреблена с пользой для дела и тела.

Варя погружалась в тяжелый сон. Ей снился мучительно повторяющийся кошмар. Она убегала от старухи, но оборачиваясь, каждый раз, видела ее сзади, рядом с собой. Старуха смотрела на нее остекленевшими, неподвижными мертвыми глазами. Варя в диком ужасе вскрикивала, вскидывалась, просыпалась, но проснуться до конца не могла и снова бежала, и снова, обернувшись, видела позади старуху.

За границами сна тоже что-то происходило: кто-то звонил в дверь, что-то говорил, потом запиликал Гайкин телефон, Гайка уходила и приходила, что-то говорила, Персик, не выдержав Вариного беспокойного сна, ушел от нее…