Инна Балтийская - Пропавшие без вести, или Дама в белом

Словом, хлипкие косвенные улики против нее имелись, но основывать на них обвинение было сложно. Даже запись с прослушки телефона Моринского не решала вопрос, женский голос был до неузнаваемости искажен каким-то механическим устройством. Неизвестно, подозревала ли Валя неладное, но меры предосторожности она предпринимала, видимо, уже машинально.

— Блин, мне легче было бы обвинить во всем Ларису. — в сердцах жаловался Оскар. — Там хоть отпечатки пальцев на пакете с крысиным ядом имеются. А Валентина на допросах в основном размышляет, как будет через суд требовать с меня компенсацию за незаконный арест.

— Как она объяснила свой полет из Н?

— Уверяет, что любит путешествовать автостопом. В ее возрасте это безопасно. этот раз тоже доехала на попутках до Н., провела там пару дней, и полетела обратно самолетом. Дорого, но иногда она себя балует.

— А где она жила эти несколько дней?

— Говорит, снимала квартиру посуточно. Адрес забыла, говорит, нашла по объявлению на форуме. У меня целый отдел проверяет до сих пор 45 объявлений, где, по ее словам, квартира похожа на ту, что сдавалась. Но пока не нашли.

Прошло два месяца. Прокурор отказывался продлевать срок заключения в СИЗО. В отчаянии Оскар решил устроить следственный эксперимент, во время которого Валентина могла бы сбежать. Это было бы хоть какое-то доказательство ее вины. Но и эта жалкая попытка закончилась крахом. Веселую уборщицу привезли в «Белые паруса» и чуть ли не на пяти минут оставили одну возле лифта. Когда озадаченные оперативники вернулись, Валя сидела на полу точно в том же месте, где ее оставили, и заливалась смехом, рассматривая потрясенные лица оперов.

Прокуратура требовала хоть одну прямую улику для передачи дела в суд. Но увы, даже косвенные не впечатляли. И Оскар принял решение — освободить Валентину из-под ареста. Оставалась последняя возможность.

— Она не решится. — мне казалось, еще немного, и Оскар начнет грызть ногти на руках. — Не сделает она такой глупости!

Мы сидели в кабинете Тимофея, он тоже решил тряхнуть стариной и принять участие в полицейской операции. Лифты и коридоры высотки были буквально нашпигованы камерами, которые Оскар взял напрокат. Для Следственного комитета магазин шпионской техники решил не жмотиться, и мы могли он-лайн наблюдать за всем, что происходит в здании. Валентину выпустили еще утром, и с тех пор мы сидели в офисе и ожидали ее визита.

— Зачем ей неоправданный риск? — никак не унимался Оскар.

— Да она и слова такого не знает. — не выдержала я. — Уверена, она придет.

Перед выходом на туфли Вали был наклеен маячок, но, как мы поняли, доехав до дома, туфли она переодела и выкинула.

Время шло к вечеру, высотка потихоньку пустела, и меня тоже начали одолевать сомнения. А если Валя просто скроется из города? Да, наружка следила за ней, но что толку — как показала практика, уследить за профи было невозможно.

— Прием, это номер 2. — раздался тихий голос в рации Оскара. — В здание, набрав код, вошла элегантная дама средних лет.

— Понял, сейчас гляну. — Оскар вывел наружную камеру на монитор Ларисы. — Поля, это она?

Некоторое время я в растерянности смотрела на экран. Да, у этой стройной дамы в дорогом шелковом брючном костюме цвета зрелого лосося, с точеным лицом и пухлыми губами было некоторое сходство с уборщицей… но не слишком большое. И ей явно было не больше сорока лет. И все же… наверняка это была она.

— Пришла. — хрипло прошептал Оскар, его лицо просияло. Наверняка он так не радовался приходу женщины со времен первых свиданий с Машей. — Она все же пришла. Теперь дело техники.

Все наружники были приведены в боевую готовность. Мы переключали камеры на мониторах, наблюдая, как элегантная дама в розовом поднимается в лифте на 18-й этаж. Вот она вышла из лифта, зашла в коридор, открыла маленькую дверь подсобки… И в этом момент раздался треск, что-то громко зашипело, и наш монитор погас. Мигнула и погасла лампочка под потолком. Вся техника в здании была обесточена.

Ждать дальше было нечего. Но был один плюс — пока нет тока, спуститься на лифте Валентина не могла. Оскар дал отмашку ОМОНу, и отряд бросился к широкой пожарной лестнице.

— Так, вот где она. — Оскар посмотрел на экранчик смартфона. — Полька, какая же ты молодец!

Он снова сверился с картой.

— Она спускается по лестнице вниз. Так, сейчас гляну на карту здания… на шестом этаже. По трое дежурят у лифта, остальные на шестой этаж пешком!

Но перехватили Валентину мы уже на четвертом этаже. Она, уже в фирменном лиловом халатике, как ни в чем не бывало шла нам навстречу с обесточенным пылесосом. Увидев бегущий навстречу ОМОН, остановилась и устало спросила:

— Что за прикол? Вы же меня сегодня сами освободили?

— И вы почувствовали неудержимую тягу к работе?

— А вы хотите, чтобы меня уволили за прогулы?

— Ладно, ребята. Вскрывайте пылесос.

ОМОНовцы ловко подцепили крышку, и достали из мусорного мешка маленькую черную барсетку. Точно такую же я видела у Артема во время нашего путешествия в Н.

Защелкали фото и видеокамеры, под их прицелом барсетку открыли, внутри оказалась толстая пачка зеленоватых купюр. Валентина стояла выпрямившись, гордо скрестив руки. Потом перевела взгляд на меня и спросила:

— Как вы меня вообще обнаружили?

— Теперь мы знаем, где именно был твой тайник. — спокойно объяснила я. — Маячок был прикреплен на самом пылесосе.

Суд над Валентиной Милюковой был открытый и пользовался в нашем городе огромной популярностью. Вся местная пресса дневала и ночевала в зале суда. Поскольку прямая улика в деле теперь имелась, Валентина перестала отрицать, что именно на уничтожила всю семью Моринских. Правда, она категорически отрицала свое участие в других заказных убийствах, зато предоставила все возможные улики по Моринским, включая заботливо сохраненные флешки с записью разговоров с Артемом, ключ от паркинга «Парусов» и белый парик, в котором ждала Нику на этаже. Этих деталей вполне хватало, чтобы осудить ее на пожизненное, и прокуратура не видела смысла упорствовать в раскрытии остальных дел. И на следствии, и в зале суда Валя охотно рассказывала подробности убийства Ники, Евгении и Артема, особо отметила мою находчивость, мудрость и галантность Оскара, и создавалось впечатление, что вспышки телекамер доставляют ей неподдельное удовольствие. Впоследствии выяснилось, что главную фишку она берегла для своего последнего выступления перед вынесением приговора.

Прокуратура была в полном восторге от этой необычной подсудимой, которая, вопреки обычаям, не ругала позорных ментов, а, наоборот, публично их нахваливала. И, словно под гипнозом, главный прокурор обещал ей прямой телеэфир на последнем судебном заседании.