Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Эй, там! На борту? – Получилось довольно тихо.

В ответ – молчание. Лодка продолжала свой путь. Ветер, должно быть, подхватил мой голос, закрутил в своем водовороте, погасил в плеске воды. Лодка проходила мимо и готова была вот-вот скрыться в темноте. Волна вновь поднимала меня.

Я покорилась волне, отпустила руку. Волна подхватила меня, отнесла чуть назад и вновь подняла на груду камней. Я ухватилась рукой за какую-то расселину, потом нашлась опора и для ноги. Так я почти полностью высунулась из воды, и мое распластанное на камнях тело, конечно, выглядело более светлым, и его легче было заметить. Я решила пока держаться камней, чтобы немного передохнуть. Я снова крикнула, уже не заботясь о том, что крик окажется слишком громким.

– Э-э-эй!! Нафти! [46] На борту! ( греч .)

Я услышала, как скала подхватила мой крик, отозвалась громким эхом, далеко разнесшимся по воде.

Отрывистый стук дерева о дерево, и лодка дернулась в темноте, как осаженная лошадь. Ее высокий нос наклонился, качнулся и направился в мою сторону.

У меня вырвался вздох облегчения с каким-то всхлипом. Все позади. Это, конечно, Марк… Никакая другая лодка не зашла бы сюда, к этой опасной гряде, в эту темную, обманчивую тишину. Еще несколько минут – и мы с Фрэнсис в целости и сохранности будем на борту…

Лодка заходила справа от меня. Тускло мерцающая холодная облицовка носа, казалось, сейчас коснется моих бедер. В нескольких футах от меня лодка опять качнулась, накренилась, ударили по воде весла. Скользнув еще немного, она стала. Я услышала возглас не то удивления, не то испуга.

– Все в порядке, – тихо отозвалась я. – Это я, Никола. Я плавала.

Наступило молчание. Лодка темной массой маячила в нескольких футах.

– Марк… – сказала я.

И вдруг вспыхнул свет, чудовищный слепящий свет, сноп света. Прямо у меня над головой две массивные лампы. Лучи их сходились в ослепительный круг, обрушивались на воду, на меня. Я была ослеплена, пригвождена этим ужасающим светом и не могла ни пошевельнуться, ни что-то сообразить.

Кажется, я съежилась, прижалась к скале, закричала, и в то же самое время я услышала, как заорал он. Грубый голос. Что-то по-гречески, но у меня не было времени сообразить, что он кричал. Меня насквозь пронзил страх, инстинктивный страх, и, прежде чем человек на борту сдвинулся с места, я нырнула из освещенного прожектором круга в темноту.

Я слышала, как стукнуло весло, когда он оттолкнулся от скалы, и нос лодки повернул за мной, а следом за ним и свет. В этой острой мгновенной вспышке ужаса я поняла, что это была световая лодка, слишком маленькая (в темноте этого сразу было не видно) для межостровного каика, слишком скрытно передвигающаяся для григри. И еще я подумала, что знаю, чья это лодка.

Минутой позже моя догадка подтвердилась. Треск расколол ночь – завелся мотор. Нет, это не был один из безобидных григри, которых каик вывел на буксире в море. Это была лодка с подвесным мотором. Как у Стратоса.

Самого Стратоса. И я услышала, как он заорал:

– Вы? Я знаю! А Джозеф?

Он стоял, ярко освещенный, рядом с фонарями, сверкнул шестизубый гарпун, когда он размахнулся, чтобы бросить его в меня.

Некогда думать, некогда, конечно, и орать сквозь глушащий водоворот воды. Ни крикнуть, ни спросить: что он делает? Какую я представляю для него опасность, когда все остальные благополучно удалились?

Гарпун со свистом прошел около меня, пузырьки воздуха побежали от зубцов искрящимся хвостом кометы. Отчаянно работая ногами, я увернулась от беспощадного света.

Веревка гарпуна натянулась, а когда лодка повернула за мной, Стратос стал ее вытаскивать. Веревка задела меня, легкое касание даже в воде ожгло кожу, как каленым железом. Я мельком увидела его, он возвышался рядом с лампами, вытягивал блещущие петли веревки быстрыми умелыми руками. Он отпустил на миг румпель, и свет ушел в сторону. Темная вода кружила водоворотом за лодкой. Я снова нырнула в ее спасительную глубину. Но «Психея», повинуясь резкому движению руля, повернула за мной, словно радаром направляемая мне в кильватер…

Мелькнула безумная мысль нырнуть под нее, но я тут же поняла, что это значило обречь себя на гибель: если меня не ударит винтом, я стану при свете легкой добычей для Стратоса. Словом, это могло привести лишь к одному концу, и притом очень скорому… Ему даже не надо было бояться, что он снова промахнется гарпуном, – еще с полминуты этой ужасной неравной борьбы, и со мной – задыхающейся, униженной – будет покончено…

Залитая ярким светом, я повернулась, чтобы встретить гарпун, вытянула руку ему навстречу. Кажется, я пыталась набрать воздуха, чтобы закричать, выиграть немного времени, осадить сумасшедшую ярость Стратоса, урезонить его. Но хотя я и повернулась к нему, он снова метнул свое оружие. Длинное древко вспыхнуло золотом, сверкнули острия зубцов. Свет подавил меня, загнал в воду, держал там, как мотылька, жарящегося в пламени. Другую руку Стратос держал на румпеле. И хотя гарпун миновал меня и в этот раз, лодка, быстро повернувшись, снова настигла меня под этим лучом радара, опять оттеснила в море.

Я жадно хватала воздух и внимательно следила за ним, ожидая нового блеска металла, когда Стратос размахнется для броска. Вот он! Я повернулась и ушла в глубину. Но ни сверкающих зубцов, ни пузырьков, ни веревки – должно быть, сильно промахнулся. Я старалась держаться под водой как можно дольше, протискиваясь все глубже и глубже.

Но настал момент поворачивать наверх. Я стала подниматься к свету… он был везде… море бледнело до светло-зеленого, до голубого и золотистого, колышущегося под рябью от движения лодки… и огромная тень от нее…

Бирюза и золото посветлели, засверкали искорками пены, отбрасываемой винтом…

И перед самым выходом на поверхность я увидела его – огромную, колыхающуюся тень, высящуюся над тенью лодки. Он ждал меня с поднятым гарпуном в руке. Я не стану утверждать, будто видела что-нибудь, кроме движущихся теней, но я совершенно точно, как если бы море было прозрачным стеклом, знала, что гарпун у него все еще поднят для броска. Он не бросил его сразу, это был отвлекающий маневр. Ему было легче попасть в меня теперь, когда я в полном изнеможении всплыла на поверхность и попыталась отдышаться.

Потом что-то задело меня, ударило по вытянутой руке, заставило, неуклюже раскидывая руки, всплыть. Лодка качнулась рядом, от носа бежала волна. Гарпун – вспышка среди миллиона сверкающих точек света: звезд, мелких капель, пены, ослепительного блеска в моих полных воды глазах – был тут же брошен. Треск, мерзкий дребезжащий звук, ругань. Мир поплыл, вспыхнул и погас, когда плотная стена темноты встала между мной и светом. Я даже не знаю, что вытолкнуло мое тело на поверхность, но животный инстинкт заставил меня со всхлипом хватать воздух, цепляться за гладкую поверхность скалы. Последний длинный нырок – и я оказалась у одного из нагромождений камней, составлявших подводную гряду. Гарпун, брошенный слишком торопливо, попал в скалу, а лодка Стратоса, следуя за мной, проскрежетала носом по камням и отвалила в сторону.